Радужный город (СИ)

— Она предала, — он сказал это спокойно, но эхо горечи в его словах я уловила. — Она не стала пояснять, забрала сына. Если бы ни его возраст и то, что я не могу ее обвинить, что она совершенно не годится на роль матери, я бы, не задумываясь, приложил бы все силы, чтобы лишить ее даже права с ним видеться.

Я поняла! В доме не было фотографий и милых безделушек. Он стер все, все, что напоминало бы ему здесь о существовании женщин вообще и Нонны в частности. Это была его берлога одиночества.

Когда Дима ушел, мне тоже хотелось все порвать и перебить. Ровно один час! А потом я будто прозрела. Я не зависела от него больше. Мне не надо крошить в труху фотографии, выкидывать мелкие вещи и усилено «забывать», чтобы не было больно. Больно было, но это бы не помогло. Я бы даже сохранила с ним вполне дружеские отношения, если бы не он сам. Я перегорела. А вот Тропинин, похоже, нет. Он слабаком не был. Но ведь если человек силен, то и привязанность его сильна, да и зависит многое от обстоятельств. Тем более у них есть сын, которого он любит и не бросил, и ему волей-неволей приходится сталкиваться с бывшей женой.

А может он просто пытается заменить ее мною и мне подобными?

Бесполезно, как в детской игрушке, забавной такой, я ее купила Абрикосу давным-давно. Шесть дырочек разных по форме и шесть формочек: звездочки, кружочки, квадратики… Треугольник никогда не пройдет в прорезь для квадрата, а кругу не стать звездой.

— Мне предстоит работать без выходных следующие две недели. У моего начальника семейные проблемы, — пальцы скользили по гладкому дереву, изучая рельеф подлокотников массивного кресла.

Виталий молчал и даже глаз не открыл, хотя губы его недовольно поджались.

— После этого ты пересмотришь свой график?

— Как ты это себе представляешь?

— Возьми отпуск для начала.

Я вздохнула.

— Хорошо. Я могу завтра позвонить Анатолию Ивановичу и спросить о возможности начать ремонт в квартире?

— Соня, — Виталий произнес это так, будто пожаловался на непослушного ребенка небесам.

Я же в это время изучала краешек своего свитера.

— Мне нужен свой угол на такие… случаи, да и вообще… у меня же дочь.

Подняв глаза, я наткнулась на взгляд Тропинина. Виталий не спорил и никак не отреагировал мою фразу. Но его взгляд… От него мурашки по коже побежали. Он встал и, сделав шаг ко мне, протянул руку. Я тоже встала, оказавшись к нему безумно близко. Моя ладонь свободно скользнула вверх по его запястью к локтю и выше к плечу. Там, под рубашкой, телу явно стало жарко. Одна рука Тропинина легка мне на талию и притянула к мужчине, а вторая аккуратно заправила прядь моих волос за ухо, согревая щеку.

* * *

Пожалуй, это были самые необычные две недели в моей жизни. Насыщенные интересной работой, и тем, что меня ожидало каждый вечер в Лисьем Носу, звонками родителей и малышки, общением с Томой и Валентиной Алексеевной. Размышлениями… А куда без них?! Хотя присутствовало еще и странное томление, ожидание чего-то глобального.

Я еще тогда, в первую ночь в доме Вити, лежа под теплым одеялом, ощущая тяжесть его руки на своем животе и слушая его мерное дыхание, дала себе установку, что проживу эти недели без метаний по поводу наших отношений. Я разрешила себе ими просто наслаждаться, не задавая вопросов о том, что он будет делать с недовольными матерью и бывшей женой и, в конце концов, со мной тоже. Сложная задача, скажу я вам! Но ведь и повлиять-то я ни на что не могу, и буду лишь зря себя накручивать. Я прочла эту мантру раз пятьдесят, пока сон бессовестно подкрадывался, чтобы напасть и утащить в свою волшебную страну.

Но утром мантра начала действовать. Во-первых, проснувшись еще до звонка будильника, причем, задолго до него, я стала бессовестно приставать к спящему Тропинину. Мне действительно этого очень хотелось. И я не стала себе отказывать в этом желании. Уж не знаю, какой распорядок дня у Виталия Аркадьевича в обычной жизни, но возражений не последовало, и будильник чуть ни разрушил приятную атмосферу, за что был быстренько отправлен в нокаут.

Юбка и блузка, как и большинство вещей, благодаря моим сборам на Фонтанке, помялись, и спасли меня лишь черные джинсы и тонкий свитер, не очень офисный стиль, но допустимый.

Тропинин одевался медленно, не торопясь, причем в домашнее. Вопрос о каком-либо приеме пищи тоже не встал, потому что я бессовестно опаздывала после удовлетворения своих потребностей. В итоге запрыгнула в машину к Лёне, который за считанные минуты довез меня до работы.

День прошел более чем успешно. Я попросила девочек чуть сместить прием, чтобы уехать пораньше и привести в порядок вещи, и клиенты пошли мне навстречу. Ближе к полудню позвонила Валентина Алексеевна. Голос ее был бодрым. Пансионат действительно помогал ей восстановиться хотя бы физически. Про психологический аспект можно было молчать еще очень долго. Единственное, о чем попросила мать Димы, это узнать, по возможности, как там Маргарита Николаевна себя чувствует. Старушка не помнила номера телефона подруги.

Что ж, а это был отличный повод позвонить Варкову!