Радужный город (СИ)

Пока белый Гелек покорял ночные дороги, мне было удивительно хорошо и спокойно, точно это самое одеяло из облаков укутало и меня с головой, дав передышку разуму и душе. О плохом не думалось и не вспоминалось. О хорошем не мечталось, и не надо. Было просто приятно ощущать плечо Виталия, сидевшего рядом, слушать, как он и Лёня что-то тихо обсуждают, хотя для меня их голоса были лишь фоном — смысл фраз ускользал и растворялся в тихом рокоте двигателя.

Мне нравилось смотреть на проносящиеся мимо окна многоэтажек, подсвеченные витрины давно закрытых магазинов, ночные автобусы с парой пассажиров-полуночников. Все это постепенно сливалось в непрерывные разноцветные полосы, скачущие как кардиограмма бегуна. Глаза потихоньку закрывались, и, как я ни старалась, реальность начала уплывать, размываться самим движением машины. Только рука Тропинина в моей ладони оставалась чем-то незыблемым, в который раз даря мне стабильность. Но даже мысли об этой стабильности уносились вместе с фарами встречных автомобилей, которые едва успевал ловить взгляд.

Что-то знакомое!

Давно это было. Я ехала домой уставшая и сильно расстроенная: тот день на работе не задался. Абрикосик? А она еще и не родилась. Ее не было даже в планах.

Колеса такси шелестели шипами по такому же мокрому асфальту, этот звук обычно мне нравится — тогда раздражал. Мужчина за рулем сосредоточен на дороге, набрав нужную скорость, он переключал передачи резкими движениями, бедный рычаг коробки было очень жаль.

Тогда за окном автомобиля струилась черной лентой Нева, в которой купались отблески уличных фонарей, освещавших проспект Обуховской Обороны, темнели на другой стороне реки силуэты старых домов, кирпичных заводских труб и котельных.

Что же случилось? Вспомнить бы. Я не так давно переехала в Питер, устроилась на работу, и слегка накосячила, за что мне снизили и без того небольшую зарплату. Я же не скажу об этом Диме? Нет, не скажу. За квартиру в складчину хватит платить. А так… Затяну пояс потуже. Сама виновата. Все эти новые программы. Огромная толпа людей, к которой я не привыкла, ритм работы! Конечно, я должна была быть внимательнее! И хотя никто не пострадал, ошибку я же нашла и поправила, вызвонив клиентов, и они даже не качали права, наоборот, милейшая семейная пара оказалась, но я не смогла спорить с начальницей, потому что чувствовала себя виноватой. Мда… А ведь тогда лишних денег на такси не было. Но и на метро ехать не хотелось.

Ненавижу ошибаться! Ненавижу, когда мне высказывают то, что и так понятно, и я себя корю за недосмотр гораздо сильнее.

Звонок крохотного телефона, забавно, маленькая трубка, таких и не делают уже. Я помню, звонил Дима, а кто еще мог мне звонить тогда?!

— Привет, красавица. Ты далеко? Я уже ужин приготовил.

— Пять минут, и я на месте.

— А что с голосом? — Дима чем-то загремел.

— Все нормально, — соврала я. — Устала просто.

— Завтра выходной, отдохнем, посидим, — он продолжал параллельно что-то делать, похоже, готовил. — Кстати, напомни, расскажу тебе интересную вещь! Ты такие штуки любишь, я знаю.

Интересную вещь… Что же он хотел рассказать тогда? Что-то ведь…?

— Соня, — голос Виталия у самого уха и его теплое дыхание выдернули меня из нахлынувших воспоминаний. — Не засыпай, мы почти на месте.

— Все нормально, я не сплю, — пробормотала я, глядя в окно. — Витя (первый раз я назвала его так!), а почему машина белая?

Тропинин хмыкнул. Это было понятно по ветерку, скользнувшему по моей щеке.

— Сережке больше понравилась.

Богатому мужчине, который покупает машину стоимостью за двадцать миллионов, цвет выбирает ребенок?! Цвет совершенно неподходящий для серого климата культурной столицы и российского бизнес менталитета. Интересно, а что позволял выбирать Тропинин Нонне Владимировне? Давал ли он ей достаточно свободы? Доверял ли он ей? А если она не просто так ушла? Ведь всегда виноваты оба… Почти всегда…

— Приехали, — голос Виталия разметал навалившиеся на неспособный отбиться мозг вопросы, как ветер листву.

Действительно, в свете фар медленно открывались автоматические ворота с кружевом причудливо изогнутого металла на верхушке. За ними показалась широкая аллея. Границы подъездной дороги очерчены фонариками. А впереди дом. Знакомый и чужой одновременно. Я была в нем лишь раз… Интересно, а почему Виталий не привез меня сюда сразу?

* * *

— Анатолий Иванович! — в кабинет следователя, где царствовали тишина, покой и темнота, ворвалась Татьяна. — Вам звонят из пансионата в Зеленогорске, где потерпевшая по делу Мизерного находится.

Варков резко сбросил ноги со стула, который предварительно подтащил к столу и накрыл листами бумаги, чтобы не снимать обувь. Ему очень хотелось спать. Очень. Настолько, что он даже не признал поначалу девушку, и даже забеспокоился, что такая красотка делает в его кабинете, и как на это отреагирует любимая жена. Это ж скандалов не оберешься!

— Кто? — переспросил следователь, потянувшись за очками, забравшимися на самый верх приличной пачки дел, которую он пытался себя заставить просмотреть.