Радужный город (СИ)

Пальцы зависли над клавиатурой, сердце замерло. Я потрясла головой, пытаясь справиться с дрожью, и тем, что зашевелилось глубоко — глубоко внутри: воспоминания, боль, обида, страх. И злость! Да, она тоже наличествовала, и родилась она в тот момент, когда я зажмурилась, боясь увидеть как сделает свое дело нож Смолякова, когда самолет с Настюшей взмыл в небо, разделяя меня с моим ребенком, когда в руках остались лишь осколки моей жизни — разбитая и изувеченная квартира, когда я слушала вздохи Валентины Алексеевны в машине по дороге из Великого Новгорода: она пыталась сдержать слезы, рвавшиеся наружу, и не смыкала глаз, хотя устала и была больна.

Ладонь все же нащупала отброшенную мышку, и курсорчик, пробежавшись по строкам и буквам, достиг цели, открыв мне послание бывшего мужа. Первые же слова заставили меня громко выдохнуть от негодования.

«Как же я тебя ненавидел! Особенно первое время! Ты должна была мне сразу сказать, еще до свадьбы, сколько ты хочешь, чтобы я зарабатывал, что ты хочешь детей, что тебя не устраивает то, как я живу! Но нет! Ты — лицемерка! Ты говорила, что все хорошо, что любишь. Мне казалось, ты не похожа на других, что ты — не серая масса со спущенными сверху задачами работать и размножаться. Разве нам плохо было вдвоем, Соня?

Ты воспользовалась моим к тебе отношением, ты захотела все переделать, перекроить под себя, заставить плясать под свою дудку. Что ты мне сказала? Что уйдешь, если я не соглашусь на ребенка? Я пошел против себя! Ты это знала! Но я пошел навстречу тебе!

Но тебе было и этого мало. Ты знала, что мне нравится моя работа! Да, она не приносит денег! Но ты знала с самого начала, что мне и не важен доход. И когда ты поняла, что этого не будет, что эту часть своей жизни я менять не намерен, ты ушла. И ты даже не подумала, что отняла у меня?! Ты отняла у меня дочь! Вечера с Настюшей! Помнишь, перед сном мы втроем барахтались на кровати. Помнишь, она все время говорила „папа“ (ее первое самое ранее слово), как она смеялась, как обнимала нас. Я помню, как ты уносила ее в спальню, а она махала мне рукой. Как она подбегала встречать меня у двери и обнимала за ногу. Как приносила книжки и игрушки. Тащила огромный мяч. Зачем ты все это забрала, Соня?

Тебе легче одной? Так если тебе легче, зачем ты все это начала? Чего же ты хотела? Ты знала, ты должна была понимать, что я не буду зарабатывать столько, сколько тебе хотелось. Ты знала, черт возьми, это с самого начала. Тогда зачем? Ты заставила меня ненавидеть себя самого! Я ведь против себя пошел, потому что в какой-то момент перестал отвечать твоим представлениям, но ведь до рождения дочери все тебя устраивало!»

Я вскочила. Стул упал, и звук его падения эхом прокатился по пустому помещению. Да как он смел! Да, конечно меня до рождения Абрикоса все устраивало! Потому что до этого я работала сама, только когда родилась дочь, я поняла, с кем я живу. Униженно просить денег на еду и одежду Его ребенку! Выслушивать, что есть его деньги, которые я не имею права считать, и он не согласен с тем, что малышка по совету педиатров должна питаться особой дорогой смесью, дабы избежать аллергии, мучившей нас с рождения. Помогали мои родители. Но этих денег едва хватало. Мне пришлось выйти на работу, когда Абрикосу было всего-то семь или восемь месяцев. И он обвиняет меня! Обвиняет в том, что его вполне устраивало приходить в уютный, обустроенный дом к семье, но не прилагать к этому ни капли усилий! Я долго терпела, надеялась, что он поймет, вырастет. Но он не понял, лишь злился, отмалчивался, уходил, обижался.

А ведь помимо этого я была практически все время одна. Своих родственников, даже собственную мать Дима не приглашал. А у меня никого не было из родных поблизости. Друзья еще все бездетные и незамужние были заняты на работе. И вот тогда, когда я находилась уже в состоянии под названием «собираю вещи и еду обратно с ребенком» я познакомилась с Томулей. Человеком, поначалу пожалевшим меня, конечно, а потом ставшим моим самым близким другом. Она работала воспитателем в ясельной группе, куда и свою Наташеньку привела. И жила она с нами в одном комплексе, мы неоднократно встречались с колясками. Она еще тогда тактично заметила, что никогда не видела Настю с папой, который в те редкие дни, когда оставался с ребенком, сидел дома, даже в прекрасную погоду. Предпочитая Насте планшет.