Радужный мост (СИ)

— И где твой замок? — Эйшелин недоуменно рассматривала невысокие холмы, к которым их с котом вывела тропинка.

— Здесь, — Кот раздраженно хлестнул себя хвостом по бокам, — ты опять не хочешь видеть дальше своего собственного носа! Смотри, Эйшелин. Смотри внимательно.

И Эйшелин смотрела. До рези в глазах всматривалась в холмы, которые закатные лучи солнца окрашивали во все оттенки багряного. И чем дальше смотрела, тем яснее видела, как контуры холмов будто таяли, а сквозь них проступали резные башенки и ажурные мосты переходов.

— Идем скорее, — поторопил ее Кот и, решительно задрав хвост к небесам, побежал по едва заметной тропинке, что вилась между холмов. Эйшелин ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Первый ее шаг пришелся на узкую тропку и поднял волну пыли, на втором она больно ударилась о какой-то камушек, а на третьем пятка девушки звонко шлепнула по каменной мостовой огромного города, который, казалось, был весь соткан из обрывков тумана и снов.

— Так вот ты какая, Рановира, — прошептала Эйшелин, останавливаясь и разглядывая дома с ажурными балконами, диковинные вывески лавок с неизвестными названиями и странно одетых людей, которые периодически забывали о том, что разумным положено ходить по земле, и взлетали ввысь, расправляя яркие крылья, каких она не видела и на картинках в старых книжках. Очнулась Эйшелин, только услышав гулкий и протяжный бой часов. Кот недовольно урчал, теребя подол ее платья, и требовал следовать за собой.

— Опоздаем! — зло прикрикнул он на девушку и первым бросился вперед через большую площадь, на противоположной стороне которой стражники в богатых доспехах уже закрывали высокие резные ворота.

Они проскочили в самый последний момент, причем Кот опять обернулся туманной дымкой и обвился вокруг тела Эйшелин.

— Кто такая? — дорогу преградил высокий стражник с алебардой. Лицо его было удивительно правильным и красивым, чуть заостренные уши торчали из копны темных густых волос. Эйшелин обязательно засмотрелась бы на него, если бы прямо под нос ей не приставили холодную сталь.

— Э… — девушка замерла, не зная, что и ответить. «Путница, — шепнул ей на ухо дымок-кот, — я войду по праву и закону гостеприимства, ибо солнце уже село». Стоило Эйшелин повторить вслух эту странную фразу, как стражник убрал алебарду в сторону и указал ей на освещенные окна большого дома:

— Ты вовремя, Путница, пир еще только начался. Иди, там тебя накормят и дадут постель.

— Спасибо, — Эйшелин кивнула и поспешила скрыться с глаз суровой стражи. — Почему ты не показался? — спросила она Кота через некоторое время.

— Ну, вряд ли меня рады здесь видеть. Так что, ты не упоминай обо мне, когда будешь говорить с королем.

— Что еще ты забыл мне рассказать? — возмущенно зашептала Эйшелин, но ответить ей кот не успел, так как они уже входили в раскрытые настежь двери большого дома, откуда доносились музыка и смех.

Огромная пиршественная зала будто сошла с картинки в ее любимой книжке: в первую секунду Эйшелин даже показалось, что все это лишь застывшая иллюзия, а потом уши наполнились шумом, чужим смехом и какими-то выкриками. Девушка нерешительно мялась на пороге, стыдясь своего простого платья, босых ног и пыли, которая совершенно точно успела осесть на лице — ведь все вокруг были так красиво и ярко одеты!

— Иди же! — шепнул ей Кот, пребольно впиваясь когтями в лопатки. И Эйшелин сделала шаг, а потом еще один и еще, пока неожиданно для самой себя не оказалась в самом центре зала. Ей показалось, что огромные столы сами собой отъехали в стороны, причем никто из гостей этого будто и не заметил. А напротив нее стоял огромный трон, украшенный цветами и побегами — даже в Цветочном городе фей Эйшелин не видела настолько прекрасных растений!

— Проходи, Путница, садись и рассказывай нам историю, — чей-то высокий надменный голос вернул ее к реальности, и девушка сосредоточила внимание на том, кто сидел на цветочном чуде. Король показался Эйшелин ужасно красивым, ужасно молодым и ужасно важным. Все в нем было самую чуточку слишком: яркость и богатство наряда, зелень больших глаз, угольная чернота волос. Казалось, он один способен затмить собой весь зал.

Эйшелин неуверенно прошла вперед и тихо ойкнула, когда высокий трехногий табурет стукнул ее под коленки, заставляя упасть на мягкое сидение. И вот она уже обнаружила себя сидящей за столом по левую руку от короля, а перед ней стояло диковинное блюдо с самыми разными яствами, каких она не видела никогда в жизни. Эйшелин сжимала в руке вилку и никак не решалась прикоснуться хоть к чему-нибудь.

— Будешь медлить — останешься голодной, — голова Кота материлизовалась прямо у нее под ладонью, и уж он-то совсем не терялся, ловко стаскивая с блюда то одну, то другую вкусность. Эйшелин возмущенно распахнула глаза и решительно вонзила вилку в ближайший к ней кусочек неизвестно чего, пока тот не исчез в бездонной кошачьей пасти.