Радужный венец. Время потерь

Злат, Китан настороженно молчали. Малыш жался к ногам лошади. И даже Люсилия — ведьма всё же сделала одолжение, представившись — которая до въезда в лес испускала ядовитые усмешки, замолчала. Лошади настороженно стригли ушами.

Анела прикрыла глаза и прислушалась к лесу. В отличие от спутников, ей было спокойно. На душе ни капли страха и настороженности. Лишь печаль и сострадание. Пуща не была мёртвой. Нет! Она жила, страдала. Ей было плохо и одиноко. Она уже долгое время ждала возрождения, защиты и самой стать защитой. Именно так. Быть защитой и быть защищённой.

Сейчас Пуща наблюдала, обволакивала ласковым туманом, заманивала. Но если ей вдруг что не понравится, покажет свою силу. И тогда недругам не поздоровится. Пока же преобладали любопытство и надежда…

Анела, открыв глаза, помотала головой от таких непривычных и необычных мыслей. Не могла же она по-настоящему ощущать, что думает лес? Нет у неё природных способностей. Но эта Пуща странно воздействовала на неё. С ней ощущалось родство, связывающее их невидимыми узами. Как со жрицами и…ведьмами.

— Люсилия, — позвала она ведьму, которая должна была ехать рядом.

Хотела узнать, почему не чувствует её стихии.

Сквозь туман нельзя было различить даже силуэта: ни всадников, ни деревьев. И ни единого звука, кроме едва слышных шагов Северянки.

Анела натянула поводья и прислушалась, желая в этом убедиться. По коже побежали мурашки, от тишины становилось жутко.

— Китан, Злат, Малыш, где вы? — крикнула она, но голос потонул в вязком туманном покрывале.

Северянка, словно желая помочь, призывно заржала. Но и она ответа не получила.

Анела растерялась. Куда ехать? Какое направление выбрать? Она одна потерялась или и все остальные разделились? Злат ведь предупреждал, чтобы были начеку и не теряли друг друга из виду. Она слышала, как он даже тихо просил Китана приглядеть за ней, чем возмутил. Ну не ребёнок же она, право! А теперь…

Слишком уж она задумалась и не заметила, как отстала. Но почему даже Малыша рядом нет? Он ведь должен был почуять её…

Куда-то же всё-таки ехать надо. Не стоять же на месте.

Анела пустила лошадь тихим шагом. Северянка прошла немного и вдруг остановилась. Никакие понукания не помогали. Кобыла словно с укоризной обернулась, мол, она лучше знает, что делать.

— Ну, знаешь! — возмутилась Анела.

Она глянула вниз в клубящийся туман, в котором неизвестно что могло скрываться. Прислушалась к лесу. Раз он живой, пусть подсказывает. Хотя доброжелательность не исчезла, в остальном он молчал. Хотя, что должен был сделать-то? Ответить? Да тогда она бы сама от испуга померла!

Анела, сделав глубокий вдох, перекинула ногу через седло и спрыгнула. Тут же поскользнулась на чём-то мягком. Только вцепившись в гриву лошади, устояла. Затем медленно обошла Северянку. Остановилась перед головой лошади и всмотрелась в тёмно-янтарные глаза.

— Ну и чего ты упрямишься?

Лошадь мотнула головой и жалобно заржала, глядя куда-то за спину Анелы. Она быстро обернулась. Сквозь кудрявившийся густой молочный поток ничего невозможно было разглядеть.

От лёгкого ветерка туман начал редеть. Появился просвет, и Анела невольно отшатнулась к лошади. Они стояли на краю крутого глиняного оврага. Ещё бы шаг… и могли бы недосчитаться ног, а может и головы. Другая сторона оврага, как и дно, продолжала скрываться в тумане.

Анела крепко обняла лошадь за шею:

— Спасибо!

Северянка испуганно заржала и попятилась.

Анела вновь обернулась и замерла.

Молочный туман, словно повинуясь чьей-то воле, сгущался в одну линию, образуя своеобразный мост. Из густой пелены на него шагнула женщина. Высокая, стройная. Подол чёрного платья сливался с туманом, который шлейфом тёк за ней. Казалось, она летит над белоснежным мостом. Волосы чёрным водопадом спадали на плечи. А за спиной чернели перья крыльев.

На Анелу опустилось оцепенение. Она словно заворожённая не сводила взгляда с приближающейся женщины.

Вот та остановилась недалеко от Анелы. Чёрные глаза прищурились.

— Так значит, это будешь ты, — произнесла она. — Долго же мне пришлось ждать.

Голос разрушил оцепенение, и Анела, отшатнувшись, с ужасом выдохнула:

— Чёрная Иридис?!

— Чёрная Иридис? — переспросила женщина. И вдруг, запрокинув голову и расправив крылья, захохотала. Смех был невесёлым, лишь горечь звучала в нём, а в чёрных глазах была тоска. Отсмеявшись, иридис вздохнула и произнесла: — Значит, меня так и продолжают называть. Чёрная Иридис, Иридис Смерти, Проклятая Убийца, предательница, кровопийца… Сколько ещё имён мне придумали за прошедшие века? Сколько злодейств приписали? А где истина? Ты можешь сказать мне?

Взмахом руки остановила собирающуюся ответить Анелу.

— Не надо! Истина для всех своя. Что бы я ни сказала, ты не поверишь. Должна узнать всё сама… — и словно про себя: — Такая возможность отомстить Чавресу… И почему так поздно? Если бы не эти проклятые Греи…

— Греи? — Анела подалась к ней. Она уже слышала это слово. Во сне!

Ведьма окинула её долгим взглядом.