Раечка

Соревновались коллективы двенадцати бригад прииска, вместе с женами, семьями и детьми.

Все это было на полном серьезе. Во-первых, престиж и слава, во-вторых, довольно крупные премии, которыми победителей одаривало руководство прииска. Премии давали не деньгами, а гораздо более ценными вещами – всему коллективу начальство покупало билеты, оплачивало самолет, гостиницу -в какой-нибудь театр в Якутске, или оплачивало путевки в летний якутский санаторий.

Дело в том, что почти никто из-за полярных надбавок не брал отпуск каждый год, во- первых, двух месяцев положенных северянам не хватало, во-вторых – дорого, кстати, все отпускные уходили на перелет туда и обратно, допустим, домой в Свердловск через Москву с заездом в Крым на море.

Брали полугодовой отпуск раз в три года. А тут: раз в год на халяву еще и в санатории отдохнуть! Было, правда, и официальное соревнование – трудовое, социалистическое. Но о нем мало кто знал и уж совершенно никто не интересовался.

На прииске, естественно, был парторг, в чьи обязанности перед партией и государством входила организация такого соревнования – за выработку, за тонно-кубы и так далее.

Но едва когда-то встретив присланного из Якутска парторга, начальник прииска- суровый мужик, сидевший при Сталине в этих краях, сказал:

– Сиди тихой мышью. Не высовывайся. Начальник здесь один – это я. А ты пиши свои сводки, отчеты о соцсоревновании – это твоя работа, я мешать не буду!

Якутское руководство, конечно, сейчас же узнало об этих условиях, но и оно было нормальное – понимало, что сверху с них будут требовать золото и олово, добываемое на прииске, а не отчеты об идеологической работе.

Так что соревнование шло только в одном месте – в клубе.

Шурик со своим небольшим ансамблем, был, естественно, примой своего коллектива, и Раечка была допущена на репетиции. Вообще, посторонних не пускали, чтобы секрета программы не уворовали конкуренты.

Несколько раз за зиму Шурик с друзьями вывозил Раечку «на экзотику». Выпрашивал на прииске, или в милиции машину, тот же «бобик», загружались туда с женами, водкой и продуктами и ехали на охоту, как правило, к якутским пастбищам. Дело в том, что в поселке якутов практически не было, коренное население жило в тундре в своих стойбищах, не работало, жило своей вековой жизнью – охотилось, добывало пушнину, ловило рыбу. И пило водку. Которая у них не часто была, потому что им туда завозили ограниченно – чтобы нация не спилась.

Но, так или иначе, пили они все поголовно – и дети и старухи и уж, конечно, взрослое население.

По пути к стойбищу мужики охотились, если встречали зайцев или куропаток, но целью путешествия было, конечно, пить водку. Захмелевший Шурик захотел сделать Раечке подарок – настоящую якутскую кухлянку – этакую оленью шубу до пят и с капюшоном.

Ходить в ней в поселке было, конечно, нельзя – это как эскимос из зоопарка. Но вот зашла возжа под хвост!

– Давай меняться, – предложил Шурик главному якуту, – я тебе пять бутылок водки, ты мне – кухлянку!

– Не, – качал головой якут, – кухлянка наше знамя – не продается.

Разгорелась отчаянная торговля, за которой с азартом следили с той и с другой стороны.

Ставки повышались. Но якут был упрям. Национальная гордость, да и все!

– Да у тебя той гордости – целая юрта!– кипятился Шурик, и вдруг решился:

– На! – крикнул он в сердцах, – снимая свой овчинный полушубок. – Меняю! Ты только представь – ну приедешь ты в поселок в кухлянке. Кто ты такой? На тебя, как на слона в зоопарке смотреть будут! А тут – ты в цивильном полушубке. Начальник! Уважаемый человек!

Слово «начальник» подкосило якута. Начальников они уважали. От них зависела их жизнь.

–А, давай! – крикнул якут, снимая совсем новую кухлянку со стены – и не забыл старец добавить – пять бутылок водки!

Сделку обмыли. Уже в машине Раечка задумчиво спросила: – А в чем ты завтра на работу пойдешь?

Две недели Шурик в пятидесяти градусные морозы ходил на работу в осеннем пальто. Затем начальник прииска, услышав об этой истории, и одобрительно хмыкнув, велел выдать ему из складских запасов новый полушубок. Кухлянку Раечка так ни разу и не одела – висела на стене. Но было приятно – Шурик шубу подарил.

… Пришла весна, отступила полярная ночь. В ослепительном якутском солнце сверкали снегом сопки, потекли по дороге лужи, хотя все равно было двадцать градусов мороза, но что это за холод после пятидесяти! – ходили нараспашку и многие без шапок. После зимы – счастье! Но настоящее счастье наступило летом. Полярный день. Солнце не заходит. Лишь слегка приглушает ночью свой свет.