Рафаэль (прогонка)

Я вошел в комнату. Она была оборудована как квартира, но все равно оставалась санаторием. Гребаный ублюдок. Он даже не мог позволить ей умереть в ее собственном доме.

Один взгляд на гостиную сказал мне, что она не сидела перед телевизором. Обычно она так делала, когда была под кайфом, и мой отец был более чем счастлив снабжать ее наркотиками. Я продолжаю обход комнаты и кухни. По-прежнему ничего. Не то чтобы я был удивлен. Я не видел свою мать на кухне с тех пор, как был маленьким мальчиком.

Кухня выходила на балкон. Дверь была открыта, и холодный воздух Монтаны замораживал всю квартиру. Это была еще одна форма наказания. Моя мать ненавидела холод, как истинная колумбийская принцесса, она предпочитала жаркую погоду.

А в старости это стало беспокоить ее из-за артрита.

Я вышла на балкон и замерла. Моя мать стояла на выступе балкона, ее хрупкая фигурка в свадебном платье и черные, как смоль, волосы развевались на ветру. Похоже, весь мамин гардероб тоже был привезен вместе со свадебным платьем, которое она хранила.

Jesucristo. Господи Иисусе. Какого черта на ней было свадебное платье?

“Мама, спускайся оттуда”, - тихо сказал я ей, стараясь не напугать.

Она даже не пошевелилась. “ Нет, хиджо. - Она не называла меня ”сынок" с тех пор, как мне исполнилось пять. - Пора со всем этим покончить.

“ Да, спускайся, и мы поговорим, ” прохрипел я. - Я хочу увидеть твое прекрасное лицо, мама.

Она рассмеялась. Это был горький смех, говоривший о разочарованиях и многих унижениях.

“Рафаэль, ангел мой”, - сказала она в конце концов. “Я рада, что твой брат Винсент мертв. Ты изменишь ситуацию. Сделай так, как должно быть”.

Убирая пистолет обратно в кобуру, я сделала еще шаг вперед. - Спускайся, мама.

Она повернулась ко мне лицом, и тогда я, наконец, увидел это. Ее лицо было черно-синим. Мой гребаный отец, должно быть, выбил из нее все дерьмо. Я сжала руки в кулаки, боясь, что пробью стену и сброшу маму с балкона.

Я ненавидел старого ублюдка. Чертовски ненавидел его и не мог дождаться, когда увижу, как его холодное тело упадет на землю.

“ Мама, здесь холодно, ” попыталась я снова. - Пойдем в дом.

Ее щеки были в синяках, губа разбита, а единственный глаз заплыл. Она была в худшем состоянии, в каком я когда-либо ее видел.

Несмотря на холод, я почувствовал, как у меня на лбу выступили капельки пота.

“Ангел мой, никогда не будь таким, как он”, - прошептала она, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.