Рафаил

Она кивнула. Рафаил подошел к небольшому холодильнику, стоящему на соседнем столе из вишневого дерева. Достал из него бутылку воды, открутил крышку и осторожно поднес бутылку к ее губам. Мария приоткрыла рот и, не сводя глаз с убийцы, сделала несколько глотков освежающей влаги. Когда Рафаил увидел, как она сглотнула, его зрачки расширились, а взгляд замер на легком движении ее горла. Закончив, она облизала губы.

Она не понимала, чем может привлекать этого мужчину. Мария никогда особо не обращала внимания на внешность — она встречала красивых людей, которые оказывались уродливы внутри. Она знала, что не слишком красива. По правде говоря, она была совершенно обычной. Ей никогда не сравниться по красоте с Рафаилом, но от того, как он смотрел на нее, она чувствовала себя выставленным в галерее шедевром флорентийского Ренессанса.

Рафаил отодвинул бутылку и сел. Он откинулся на руки, от чего мышцы его рук заметно напряглись.

— Как тебя зовут?

Она не видела смысла лгать.

— Мария, — тихо произнесла она. От саднящего горла ее голос был слабым и хриплым. — Меня зовут Мария.

По крайней мере, это имя она выбрала и носила уже несколько лет. Было слишком больно вспоминать ту девочку, которой она была раньше.

— Мария, — повторил Рафаил, и ее имя растеклось у него во рту.

Он улыбнулся, от чего на его щеках со щетиной показались ямочки. Рафаил подался вперед, уперев локти в бедра.

— А что ты делала в клубе вчера вечером? Думаешь, я поверю, что ты пришла поиграть?

— Да. Я пришла поиграть, — сказала она как можно увереннее.

Она поклялась отцу Мюррею и отцу Куинну, что будет молчать. В этом вопросе она не станет колебаться. Не нарушит клятву. Она скорее умрет. Придя в монастырь, Мария отказалась от корыстолюбия. Ее слово — это единственное, что осталось у нее в этом мире.

— М-м-м… — задумался Рафаил и, закинув ногу на ногу, в изумлении провел руками по лицу. — Ты пришла туда впервые?

Мария не позволила нервам взять над ней верх. Она должна отыграть свою роль. И сделает это. Отец Куинн хотел убрать этого человека с улиц и оградить от общества, чтобы он больше никому не навредил. Мария не сомневалась, что отец Куинн поможет Рафаилу осознать его ошибки. Она молилась, чтобы священники нашли их и смогли направить Рафаила на путь искупления.

Каждый заслуживал того, чтобы его душу избавили от тьмы. И Рафаил не был исключением. Мария не знала, каково теперь ее будущее. Но вглядываясь в прекрасное лицо Рафаила, она задумалась, удастся ли ей помочь ему. Стать неким подобием света в его мрачном мире.

— Да, впервые. Я подала заявку на вступление в клуб. Они решили, что девственница может заинтересовать некоторых из более искушенных членов клуба, — сказала Мария, придерживаясь сценария отца Куинна.

Глаза Рафаила вспыхнули, а губы приоткрылись. Движение было едва заметным, но Мария уловила его. Она уже привыкла различать незначительные людские жесты. Маленькие сигналы, дающие ей информацию — обидят ее или нет. У нее не было другого выхода.

— Ты девственница? — его голос стал низким.

— Да, — Мария опустила голову.

Она сказала так не из-за страха. Это было чистой правдой.

Рафаил наклонился ближе.

— И чего же ты хотела от клуба? ― спросил он, склонив голову набок.

В этой позе он казался потрясающе красивым. Длинные ресницы обрамляли его притягательные глаза. Красота Рафаила была воплощением греха. Мария чуть не призналась ему во всем. Но отругала себя за слабость. За то, что повелась на его красивое лицо и чувственный голос.

— Ты хотела, чтобы тебе связали руки, пристегнули ремнями… и лишил девственности мужчина, одетый в кожу и с болезненной тягой причинять боль? — его слова были грубыми, но голос струился шелком. Он переливался у нее в ушах, как дорогая черная ткань, подхваченная прохладным ветерком.

«Вот как он это делает, — поняла Мария. — Как он заманивает своих жертв. Его голос, улыбки… пьянящий аромат».

— Я… — Мария попыталась придумать достоверный ответ, которому бы он поверил. ― Я просто хотела… потерять невинность нетрадиционным способом.

Рафаил глубоко вздохнул, так, словно ее ответ ему понравился, но при этом с подозрением прищурился. Она не сводила с него глаз.

— Сколько тебе лет?

И снова Мария не видела причин лгать. Чем меньше она будет врать, тем меньше ей придется запоминать. Мать всегда предупреждала ее, что лгунам нужна совершенная память.

— Двадцать один. Почти двадцать два.

Она попыталась угадать возраст Рафаила. Он тоже был молод. Даже слишком молод на ее взгляд, чтобы вести такую извращенную жизнь. Мария не могла понять, как такому молодому человеку может хотеться кого-то убить. Отнять чью-то жизнь.