Рафаил

Мария молчала и, словно перед ней был самый опасный хищник, опустила глаза. Ее тело обмякло, став безвольным. Она хотела продемонстрировать, что не представляла для него угрозы и хотела лишь дать утешение. Рафаил стиснул ее еще сильнее. Мария сдерживала болезненные стоны, но он вдруг отбросил ее руку в сторону.

― Возвращайся в постель и не беспокой меня до утра.

Несмотря на его резкие слова, она слышала боль в его пренебрежительном тоне. И почувствовала уязвимость его сердца.

Мария знала, что ей следовало послушаться, но, несмотря ни на что, осталась стоять на месте. Она знала, что должна опустить глаза, как приказывал ей Рафаил с самого ее появления в этом особняке. Но она не сделала этого. Не повиновалась ему.

Мария подняла голову, встретившись с разъяренным взглядом Рафаила. Он сделал шаг к ней, и она отступила назад. Мария представила себе отражение своего обнаженного тела в ванной. И подумала о том, что в очередной раз не смогла взглянуть на свои шрамы. Встретившись с потерянным и затравленным взглядом Рафаила, она почувствовала прилив мужества. Мария начала действовать мгновенно, на случай если утратит присутствие духа. Подняв руки, спустила бретельки платья с плеч. При виде ее обнаженного тела ноздри Рафаила раздулись. За последние недели Мария показала ему почти все свое тело. Но она ни разу полностью не избавлялась от платья ― он никогда не снимал его с нее. Она впервые так смело выставляла свое тело на его обозрение. Впервые обнажалась даже перед самой собой.

Челюсть Рафаила сжалась. И Мария увидела, что его член стал увеличиваться. Но сейчас речь шла не о сексе, а об общности и понимании. О сострадании… общей боли и тьме.

Речь шла об исцелении.

Игнорируя слабость в ногах и руках, Мария принялась поднимать волосы. Рафаил восторженно наблюдал, как длинные пряди поднимаются сантиметр за сантиметром, пока Мария не собрала на макушке в небрежный пучок. Она наматывала волосы по кругу, заправляя пряди под них, пока волосы не были убраны полностью. Он вскинул брови от удивления.

Мария боролась с ужасом, подкатывающим к горлу. Закрыв глаза, начала поворачиваться. Она боялась, что ноги подкосятся, но держалась крепко, открыв спину Рафаилу. Пять лет. Прошло пять лет с того дня, как ее похитили. Пять лет с тех пор, как с ее тела содрали кожу. С тех самых пор, как ее связали, заткнули рот и поместили в темноту гроба.

Девушка открыла глаза и посмотрела на картину, которую Рафаил уничтожил всего несколько часов назад. На ней был изображен белый голубь в полете, парящий в кристально-голубом небе. Только теперь голубь был разорван на части, полотно разрушено, а голубое небо превращено в крошево.

― Его звали Уильям Бридж, ― произнесла она, и мрачные воспоминания вырвались на свободу из внутренней тюрьмы, в которой были похоронены. ― Я узнала об этом значительно позже, но оказалось, что он работал уборщиком в моей школе. Он наблюдал в течение нескольких месяцев, прежде чем пришел за мной.

Мария пыталась справиться с першением в горле.

― Не знаю, почему он выделил меня среди других учеников. Это так и осталось тайной.

Она сделала паузу, чтобы собраться с духом.

― Когда мне было шестнадцать, он ворвался в наш дом.

Мария старалась говорить ровно, хотя ее пульс бился со скоростью света, а видения той ночи подавляли всякую радость, которую она когда-либо испытывала.

― Он убил моего отца. Брата. И маму.

Почувствовав, как на глаза навернулись слезы, она не стала вытирать их. Ее руки были парализованы от осознания того, что кто-то видит ее спину. Даже она не могла смотреть на нее, отрастив волосы такой длины, чтобы они служили ей щитом. Защищая ее от прошлого, от которого она бежала столько лет.

― Он не убил меня, ― продолжила она. ― В отношении меня речь шла не о смерти. Вместо этого он схватил меня и отвез в свой дом, расположенный в глухой сельской местности. В дом, куда привозил всех своих жертв.

Мария взволнованно вздохнула.

― Он положил меня в гроб. В металлический ящик с крошечными отверстиями, чтобы я могла дышать.

Она закрыла глаза и тут же перенеслась туда. Ее тело наполнилось страхом, настолько сильным и непреодолимым, что он переполнял ее. Но исповедь продолжала слетать с ее губ. Она знала, что, открывшись о тех событиях, уже не сможет остановиться. Мария обхватила руками свою обнаженную грудь и изо всех сил старалась сохранять самообладание.

― Он удерживал меня там несколько дней, открывая крышку только для того, чтобы давать мне немного воды и куски хлеба для поддержания жизни.

Мария почувствовала, как в ее животе вновь образовалась бездонная яма отчаяния, которая составляла ей компанию все те месяцы.

― Меня морили голодом и держали в гробу столько дней, что я была уверена, что умру.

Лицо Марии залилось слезами, и комната перед ней расплылась.

― Потом он пришел за мной.