Рафин

– А ты смелая и с характером! Мне всегда нравились такие. Ладно, будем считать, что мы квиты.

Он снова заклеил мне рот, после чего включил телевизор погромче и сказал, что ему нужно отлучиться по делам.

– Не скучай и будь паинькой! Я скоро вернусь.

Я предприняла несколько попыток освободиться от верёвок, которыми были связаны мои руки и ноги, но лишь натёрла до крови кожу на запястьях. А вот от клейкой ленты, которой был заклеен мой рот, я освободилась довольно легко, да только без толку! Был воскресный день. Кто-то слушал музыку, врубив магнитофон на всю громкость, кто-то что-то сверлил, кто-то бурно выяснял отношения, а кто-то просто уехал на пляж позагорать – моих робких воплей о помощи, похоже никто не слышал.

Я рассматривала крохотную, убогую конуру, в которой жил отец кинозвезды, и представляла, какого это – проводить здесь ночи и дни. Считается, что близкие люди не могут завидовать друг другу, родители должны радоваться успехам своих детей, но я давно уже знала, что это не правда. Моя мама очень сопереживала моим неприятностям, как могла, старалась мне помочь, но когда у меня всё было хорошо, когда я бывала взаимно влюблена и счастлива, и рассказывала ей об этом – у неё портилось настроение. Завидуешь всегда только близким, только тем, с кем ощущаешь себя на равных. И скромный успех бывшего однокурсника задевает сильнее, чем безумные гонорары какого-нибудь Тома Круза.

Потом, чтобы развлечь себя, я стала мысленно сочинять рассказ об эксцентричной парочке влюблённых, живущих где-то в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, то есть подальше отсюда…

Рафин-старший вернулся через несколько часов, увидев, что я смогла освободиться от клейкой ленты, но всё ещё сижу здесь, лишь усмехнулся.

– Ты не мог бы дать мне ручку и тетрадку, и отвязать одну руку?

– Хочешь прощальное послание своему любимому настрочить? Да подожди ещё надежду терять, может всё обойдётся.

– Нет, я хочу рассказ один записать. Он у меня весь день крутится в голове заезженной пластинкой, мне удастся избавиться от него, только если я его запишу.

Он посмотрел на меня удивлённо, но отыскал блокнот и ручку, отвязал обе руки и даже подложил под блокнот какую-то книжку, чтоб мне удобнее было писать.

– А нет ручки с чёрной пастой? Не люблю синюю.

– Привередничаете, автор! – ответил он, но ручку с чёрной пастой всё же отыскал и кинул мне на колени. – Я тоже синюю не люблю – ею в казённых домах пишут.

Я никогда не задумывалась над этим, но сейчас вдруг поняла, что синюю пасту не люблю по той же причине, что и он.

– Кстати, я рад, что мы перешли на ты!

“В лифте”. Или “Застрявшие”? Оба названия так себе, но сейчас это не важно, потом можно что-нибудь получше придумать. Итак…

Когда он понял, что этот роскошный лифт, украшенный позолотой и зеркалами, действительно застрял, он сначала удивился, а потом по-мальчишески обрадовался – ну хоть какое-то приключение! Хоть что-то не запланированное в череде его благополучных, наполненных смыслом дней.

Она, в отличие от него, этим вечером не скучала. Она радовалась своему стильному кутюрному платью, розовато-серебристому, с пышными рукавами-фонариком, в котором она чувствовала себя принцессой, как в детстве. А ещё она весь вечер флиртовала с очень интересным мужчиной, но делала это не явно, не столько ради того, чтобы поберечь чувства мужа, сколько ради того, чтобы мужчина не решил, будто она доступна и не испортил всё, попытавшись назначить ей свидание. Но мужчина был умён, как и все по-настоящему привлекательные мужчины, он понимал, что это лишь игра и ничего не имел против. А теперь она испытывала лёгкую, приятную усталость, ей хотелось поскорее вернуться в номер, скинуть платье, которое уже начинало неприятно сжимать её тело в районе талии и груди, смыть косметику с лица, забраться под прохладные простыни, и уснуть, уткнувшись мужу в плечо. Она надеялась, что этой ночью он не будет пытаться заняться с нею любовью, в те дни, когда она купалась в мужском внимании, секс ей был не нужен, она и так чувствовала себя абсолютно удовлетворённой.

– Какого чёрта? Мы застряли? Поверить в это не могу!

– Да, представь себе, в мире богатых и знаменитых тоже иногда случаются подобные мелкие недоразумения!

– Ты как-будто рад?

Он уже несколько раз нажал на кнопку вызова лифтёра, но никто не ответил. Она схватилась за телефон.

– Надо кому-нибудь позвонить…

– Сейчас часа четыре утра.

– Обычно же тебя это не смущает? Твою мать! Здесь нет сигнала! Как такое может быть?

Он лишь пожал плечами, выражая всем своим видом беспечность. Потом достал сигарету.

– Ты с ума сошёл? Хочешь, чтоб мы тут задохнулись? Так, мне всё это перестаёт нравится… Я вспомнила, что боюсь закрытых пространств, у меня сейчас приступ клаустрофобии начнётся.

– Я почему-то всегда думал, что ты боишься открытых пространств, поэтому практически не выходишь из дома.

– Да, но в этом доме почти всё время открыты окна и двери, и свежий воздух есть, и свет, и я в любой момент могу выйти и погулять… вокруг бассейна.