Рагана

Холодный весенний ветер игривым щенком ворвался в дом и закружился вокруг нас, наматывая мою юбку на длинный хвост. Порыв свежести вымел колдовскую дымку прочь, и я шагнула назад, разрывая прикосновение. За спиной раздался голос Аники, спрашивающей, не желают ли паны еще чего-нибудь откушать, и сейчас я была готова ее расцеловать за столь своевременное появление. Дарган тут же отвлекся на восхваление искусных ручек девушки, сотворившей такой пир. Тяжелый зеленый взгляд Мария тоже переместился с меня на Анику, и я глубоко вздохнула, радуясь свободе.

Аника вышла прочь, но я стояла уже вне пределов досягаемости Мария. Он как ни в чем не бывало вернулся на свое место и закутался в тень.

– Эх, хороша у тебя дочка, пан Артемий. Готовит – сама Сауле бы позавидовала! Так вот. Лунница! О тебе речь веду. Мы обязаны доложить в Школу о неизвестной знахарке, уж не обессудь. Пан голова убедил нас – убедил же, Болотник? – вот, убедил, что без твоих способностей приреченцам придется туго. Поэтому мы с Болотником сделаем доброе дело сразу многим людям. Останемся в Приречье и посмотрим, как ты лечишь и за что тебя тут так хвалят. Когда узнаем достаточно, вернемся в Школу с отчетом и сами тебя в списки внесем.

Вдруг расслабленный добродушный облик Громобоя исказился, будто по воде прошла рябь, и на меня глянул холодным, острым как коготь взглядом огненный колдун. В его черных глазах плясало багровое пламя.

– Но если рассказы о твоих умениях преувеличены, мы привезем в Школу Дейва тебя саму. И советую в таком случае очень хорошо подумать и вспомнить, какие причины помешали тебе явиться раньше.

Дейвас отпил из стакана, чуть поморщился и взмахнул рукой, давая понять, что разговор окончен. Я поклонилась, не поднимая головы, развернулась и почти бегом покинула дом Артемия.

Они знали, кто я такая. Но зачем-то решили поиграть.

Лучше бы я уехала зимой.

Глава 13 Подарок мастера

Несмотря на крепнущее весеннее тепло, после разговора в доме головы я все время мерзла. Говорят, страх выжигает изнутри. Мой страх оказался иным: он будто задался целью выстудить всю кровь, чтобы я перестала чувствовать что бы то ни было. Едва проснувшись, я куталась в теплое одеяло, вцеплялась в кружку с исходящим паром настоем и садилась так, чтобы с улицы меня увидеть было никак нельзя. Выглядывать наружу тоже не хотелось. Следы неизвестной ночной твари не исчезли вместе со снегом, но стали появляться реже. Теперь они вели к калитке. И никогда – от нее к дому. Будто нечисть выходила из избы в одном облике, а возвращалась в другом.

Уж не знаю, Артемий ли накаркал, чересчур расхваливая меня перед дейвасами, или то была случайность, но через пару дней горячка настигла-таки одного из горластых мальчишек, вечно носящихся по деревне пестрой стайкой. Его мать робко постучала в мою дверь. Когда я открыла, в глазах женщины мелькнул страх, быстро сменившийся замешательством. Конечно, она наверняка ожидала увидеть грозную ведьму, а тут я – с красными от недосыпа глазами, небрежной косой, в теплом цветастом халате и вязаных носках (Марьяна подсобила).

– Ну, чего встала? Или туда, или сюда, я сегодня особенно мерзну и в связи с этим невыносима, – я раздраженно махнула женщине, призывая ее все-таки зайти внутрь, но она покачала головой и даже отступила на шаг.

– Простите, пани Ясмена, – так тихо, что я едва расслышала, сказала она. – Мой сынишка заболел… Вы, должно быть, его знаете, он вам котеночка принес в начале грудня.

А, кошачий спаситель. Забудешь тут, когда каждую ночь огромный белый котяра так и норовит улечься на грудь и сунуть хвост в нос. За прошедшие месяцы Одуванчик вымахал в настоящее чудовище. Но только рядом с ним я могла спать спокойно, точно зная, что смогу выбраться из любого кошмара. И даже то, что иногда, когда я касалась белой шерсти, перед глазами вставал облик Серой Чащи, не заставило бы меня расстаться с этим необычным то ли зверем, то ли нечистиком.

– Травы заваривала? – я на ходу принялась выпутываться из халата.

Женщина покачала головой и горестно вздохнула:

– Все делала, как вы велели, только он все время шапку теряет. И варежки малышам отдает, если те свои забывают. Он добрый очень, мой Никола, никогда мимо чужой беды не пройдет.

– Понятно. Опять по холоду, значит, гулял без теплой одежки, – я застегнула плащ, на который недавно сменила любимую серую куртку с клевером, и кивнула смущенно мнущейся гостье.

– А… вы что же… со мной пойдете? – интересно, это она удивилась или испугалась?

Я пожала плечами и кивнула:

– Это же не чай посоветовать. Мне надо осмотреть мальчика. Лечить то, не знаю что – не в моих правилах.

– А вы не прогневаете, ну… дейвасов? – последнее слово женщина прошептала, подавшись вперед, будто стоило помянуть служителей, как они появятся из-под земли, плюясь огнем и изрыгая проклятия.

Я призадумалась.