Рагана

– Ну-с, теперь займемся тобой.

– Не обижайте маму, – он смотрел на меня насупившись и не торопился спрашивать, что нужно делать.

Я слегка опешила. Потом мягко улыбнулась, наклонилась и взлохматила светлые волосы.

– Поверь, даже не собираюсь. Я просто хочу, чтобы ты выздоровел и снова смог ей помогать. Ты ведь и сам этого хочешь, правда?

Мальчик кивнул, и я слегка сжала худенькое плечо, серьезно глядя ему в глаза.

– Значит, нам с тобой нужно хорошенько поработать, как взрослым.

– Я не взрослый, – возразил Никола.

Я пожала плечами и принялась размешивать травы в большой глиняной кружке.

– Скажу по секрету: я себя тоже особо взрослой не считаю, – я подмигнула и в ответ получила робкую улыбку.

Что ж, думаю, сработаемся.

* * *

Я задернула занавеску, отделяющую спальное место мальчика от основной избы, и вышла к Елене. Она сидела за столом, нервно переплетая пальцы, а рядом с ней неожиданно обнаружился Бур, успокаивающе поглаживающий женщину по плечу. Понятно, кто наведывается в дом одинокой женщины и помогает ей по хозяйству.

Увидев меня, человек-гора поспешно убрал руку и уставился в свою кружку. Я сделала вид, что ничего не заметила, кивнула кузнецу и обратилась к Елене, спеша снять хоть немного тревоги с ее сутулых плеч:

– Твой сын поправится. Главное, не кутай больше мальчика, иначе от жары его кровь свернется прямо в жилах.

Елена испуганно охнула и закусила губу. Бур покачал головой, явно борясь с желанием заткнуть мне рот. Нет, я понимаю, конечно, сильные чувства, все такое, но учить меня, как говорить о лечении, – точно не его ума дело. Лучше пусть Елена испугается сейчас, чем решит: раз ведьма сказала, что все хорошо, можно продолжать в том же духе и превращать сына в меховой сверток.

– Пусть больше пьет – компоты, настои, да хоть простую воду – и хорошенько отоспится день-два. Он молодой и сильный, поправится быстро. Особенно ради вас.

Елена неожиданно вскочила из-за стола и порывисто обняла меня. Я замерла соляным столбом и округлившимися глазами нашла лицо Бура. Этот… гад стоеросовый откровенно ухмылялся! Ну погоди, я тебе еще отомщу! Пирожка натравлю, чтобы нос откусил!

Я осторожно отцепила от себя бормочущую благодарности женщину и подвела ее обратно к скамье. Усадив Елену, я достала из закромов смесь из валерианы, мяты и пустырника и поставила перед ней:

– Это тебе. Заваривай по чайной ложке на стакан и пей, закончится – придешь за новым сбором.

Елена подняла на меня глаза, и я невольно залюбовалась их редким цветом – серебристым, с голубыми искрами, светящимися, будто осколки неба.

– Все будет хорошо. Не сомневайся.

Я чуть сжала ее холодные руки и стала собирать свои разбросанные вещи. С полатей раздалось хихиканье: а, так вот куда спрятались малявки! Две одинаковые мордашки в окружении пшеничного пуха волос кривились улыбкой. Девчонки то и дело прижимались губами к ушам друг друга и нашептывали что-то, после чего взрывались брызгами тоненького смеха. Я улыбнулась и помахала им рукой. Потом перевела взгляд на кузнеца и мотнула головой в сторону двери, показывая, что готова поговорить.

Бур вышел из дома Елены, когда я уже открывала калитку. В несколько широких шагов догнал меня и пошел рядом. В густой бороде терялся едва заметный на потемневшей от постоянных ожогов коже, но все-таки румянец. Я сцедила улыбку в кулак и ткнула его локтем в бок.

– Ну говори, зачем пришел.

Бур встряхнулся, как большой пес, и посерьезнел.

– Я от Артемия. Он просил напомнить тебе, чтобы ты не забывалась.

– Ого, звучит грозно. Только грубовато, – хмыкнула я, и кузнец замотал головой. Он попытался возразить, и я снова ткнула его локтем: – Успокойся, я все поняла. Как видишь, лечила исключительно травами и крепким словом. Кстати, у Елены стол того и гляди развалится.

Бур снова покраснел, теперь уже совершенно явственно, и буркнул, отводя глаза:

– Плохо, когда у бабы дети по лавкам, а мужика в доме нет. Муженек ее пропойцей был, вот по пьяни в Чаще и сгинул. Елена слабенькая, куда уж ей столы латать…

– Ну да, ну да, – я закивала так быстро, что шея заболела. – Зато сильный мужчина, привычный к тяжелой работе, легко справился бы с таким несложным делом, как починить стол. А там, глядишь, и новый сделать время найдется.

– Тьфу на тебя, зараза белобрысая, – ругнулся Бур незлобно, притянул меня к себе и взлохматил широкой ручищей волосы.

Потом вздохнул и выпустил помятую меня на свободу. Посмотрел внимательно и снова вздохнул: