Рагана

Я не вслушивалась в ее слова, но по людям прокатилась волна изумленного шепота. Я горько усмехнулась. Все это я когда-то уже слышала и сомневалась, что узнаю что-то новое, потому лишь снова опустила голову, завесив лицо волосами.

– …Рагана! – взвизгнула Аника особенно высоко.

– А ты откуда знаешь? – неожиданно прозвучал голос Богуяра.

Сын печника, до сих пор удерживаемый твердой рукой отца чуть в стороне, наконец вырвался и подскочил к толпе. Аника отшатнулась, хотя от парня ее отделяли другие приреченцы. Ей не дали отступить и скрыться: подтолкнули в спину, призывая выслушать то, что решил сказать Богуяр. Аника запаниковала, ее глаза забегали по сторонам, губы побледнели и задрожали. Я наблюдала за ней сквозь спутавшиеся пряди волос, вяло удивляясь тому, что все еще могу испытывать интерес к чему-то. Дейвасы молчали и не стремились прервать перепалку деревенских.

Дарган слушал с благосклонной улыбкой, по-змеиному изогнув шею. Лицо Мария было непроницаемо. Я случайно подняла на него взгляд и тут же сжалась в комок, спешно уставившись в землю. Зелень глаз дейваса почти растворилась в оранжевом огне. Он касался своей силы прямо сейчас и готов был спустить ее с поводка в любую минуту. Мне показалось, что запахло дымом и расплавленным железом. Дарган то ли не видел, в каком состоянии его товарищ, то ли не считал это важным. Возможно, для дейваса и правда невелика забота, если огненосец выжжет дотла всю деревню вместе с жителями.

Я видела, как вздулись вены на лбу и руках Мария – как будто он держал груз, тяжесть которого была на грани его возможностей.

Тем временем Аника выкрикнула тонко и зло, грозя Богуяру кулаками:

– Все знают, что она ведьма! Зачаровала всех, вот и молчат!

– Ты за всех не говори. Отвечай: с чего решила, что в болезни Марьяны виновата навья тварь? Пан Артемий сказал, и пан Буревестник подтвердил: твою сестру сжигала болотная лихорадка. А ты говоришь иное – так откуда узнала?! Может, это ты и подсадила нежить, курва завистливая?

Богуяр хлестал Анику словами как кнутом – откуда только голос взялся? – и она вся сжалась. Ее глаза бегали по сторонам. Она должна была либо сказать правду, либо сочинить достаточно убедительную ложь. Но Аника терялась, когда вокруг было много людей, я давно это заметила. Вот и сейчас она не смогла быстро взять себя в руки – и сломалась, содрогнулась всем телом и закричала, размазывая по лицу злые слезы:

– Да я это, я призвала нечисть! И козленка отдала, белого с черной звездочкой, чтобы исполнилось все в точности! Потому что я устала, что, кроме нее, отец никого не видит! Все разговоры либо о Марьюшке его ненаглядной, либо о благополучии деревни. А я? Я ведь тоже его дочь! Да только он не видит меня, не замечает, словно я призраком стала, как только мама отошла в мир иной. Ненавижу!! И Марьянку, и отца, пусть провалятся в Навий мир оба!

Аника уже тряслась, как в лихорадке, вцепившись в волосы и раскачиваясь из стороны в сторону. Улыбка сползла с лица Даргана: даже ему жутковато, наверно, было видеть, как из человека изливается много весен копимая ненависть и боль. Мне стало жаль Анику. Не настолько, чтобы оправдать или сказать, что она ни в чем не виновата, но все же жаль.

– Ты натравила нечисть на собственную сестру – Богуяр покачал головой, с презрением глядя на девушку. – И после этого еще смеешь наговаривать на рагану? Чем ты лучше нее?

Из раздавшейся в стороны толпы вышел Артемий. Его лицо постарело разом на десять весен, и я поняла: не простит. Он смотрел на Анику как на пустое место, а она, позабыв, о чем только что кричала, цеплялась взглядом за его лицо и протягивала к нему руки.

– Ты мне не дочь боле, – глухо бросил голова и повернулся к Анике спиной.

Та постояла мгновение, неверяще глядя в спину отца, потом не выдержала и сломалась, как сухая веточка, – упала на землю и заревела, горько, точно обиженный ребенок.

Артемий не смотрел на дочь и не слушал ее рыдания. Он поймал мой взгляд и чуть склонил голову. Мне померещилось, что в его глазах что-то блеснуло, но в сумерках чего только не привидится.

– Прости, – глухо выдавил голова.

Медленно отодвинулся, смешался с толпой, став одним из них. Я знала, за что он просит прощения. Что между пришлой девчонкой и покорностью колдунам, имеющим власть спалить до основания его деревню, выбрал второе. Жизни тех, кого он знал с рождения, оказались важнее.

– Что здесь происходит? – разъяренный голос выдернул меня из спасительной темноты, и я вскинула голову в безумной надежде.

Совий протолкался сквозь людей и встал перед Дарганом. Он бесстрашно смотрел в лицо дейваса, требуя ответа, будто жуткая власть Громобоя на него не распространялась. Лицо охотника было бледным, как у утопленника, но повязок на нем не было. Присмотревшись, я разглядела тонкие белесые шрамы на загорелой шее.

Но… Это же невозможно!

Если только Совий не владеет силой.

Проблеск догадки мелькнул в голове, но рычащий голос Даргана не дал сосредоточиться и поймать ее за хвост.