Рагу из лосося

LIVEJOURNAL,

ДНЕВНИК РИ.

ЗАПИСЬ ДОБАВЛЕНА: 30 сентября 2010.

Киреев ждал меня на стоянке. Я узнала его фигуру еще издали, а, узнав, замедлила ход. Он стоял, опираясь о мою машину и всем видом показывал, что меня ждал. Лицо его было расчетливо – сосредоточенным, но в глазах проскальзывало ехидство. У меня не было выбора: он заметил меня так же издали, как и я – его, и теперь ждал, когда я, решив все свои психологические проблемы, все-таки подойду. Мы не поздоровались. Я просто подошла, молча. Он посмотрел на меня, а потом тихо сказал:

– Сегодня к вечеру я собираюсь арестовать Фалеева.

– Почему?

– Ты не догадываешься?

– Почему к вечеру?

– Да, ты права. По – настоящему я должен арестовать его прямо сейчас, утром. Но я не хочу его арестовывать.

Я постояла несколько минут, молча переваривая информацию. Потом сказала:

– Это невозможно.

– Представляешь, какой будет скандал? Первые полосы газет мне обеспечены! А телеканалы! А Интернет! Никому не известный мент арестовывает звезду эстрады, самого мистера Диму! Да еще и по обвинению в убийстве! С карьерой Фалеева наверняка будет закончено. И никому он больше не будет нужен. Даже тебе.

– Хватит! Прокурор не подпишет ордер на его арест!

– Ух, грамотная! Еще как подпишет!

– Почему? – голос у меня срывался на крик – происходило совсем не то, чего я ждала, не то, к чему была подготовлена. Я истерзала душу ожиданием вопросов о себе, но я не понимала, какое отношение имеет к происходящему Дима. – Почему он? За что?

– За убийство Сергея Сваранжи 2 сентября. И за убийство в доме на Дмитровском шоссе 25 сентября. За убийство Марии Рогожиной. Знаешь такую?

– Н-н-нет…

– Мария Рогожина была бывшей циркачкой, выступала по ночным клубам с питоном, работала под псевдонимом Клеопатра. Возможно, ты даже видела ее выступления. Мы получили сведения, что в последнее время она тайно встречалась с Сергеем Сваранжи, была его близкой подругой. Вечером 25 сентября Мария Рогожина была убита в квартире на Дмитровском шоссе, которую она снимала вместе с подругой. Зарезана ножом. У нас есть веские основания считать, что Марию Рогожину убил Дмитрий Фалеев.

– Какие еще основания?! Что за чушь?!

– К примеру, отпечатки его пальцев, найденные в квартире убитой.

– На ноже?

– Нет. К сожалению, на ноже, которым зарезали Рогожину, не было найдено никаких отпечатков. Но отпечатков Фалеева в самой квартире полно. Кроме того…

Киреев вытащил из кармана брюк сложенный листок:

– Прочти это.

«Это» представляло собой грязную, безграмотную анонимку, написанную синей шариковой ручкой на дешевой белой бумаге. Буквы были корявые, в словах – искусственные ошибки, кто-то намеренно старался изменить почерк и манеру письма. В анонимке было написано, что Фалеев проиграл Сваранжи в казино большую сумму денег. Сваранжи подарил долговые расписки своей любовнице Рогожиной и после смерти Сваранжи та принялась вымогать долг у Фалеева, натравливая на него бандитов из того ночного клуба, в котором постоянно работала. Так как Фалеев находился в стесненных денежных обстоятельствах, он не мог заплатить. Поэтому он убил Рогожину.

– Я проверил информацию из анонимки. Десятки свидетелей подтверждают, что время от времени Фалеев играл в казино, проигрывая деньги, взятые в долг у Сваранжи. Эти же свидетели указывают сумму долга. Кроме того, Фалеев не имеет алиби на вечер убийства. Мария Рогожина была убита между 9 и 12 часами ночи. У Фалеева была назначена деловая встреча в 9 вечера в ресторане – клубе «Красный дракон». На эту встречу Фалеев не явился, чем привел в ярость своего директора. Директору Фалеев заявил, что устал и катался на машине по улицам весь вечер. Подтвердить это никто не может. Кроме того, такое объяснение выглядит просто смешно. Все сходится. Для его ареста.

Мне казалось, что земля, обрушившись, вдруг резко падает из – под моих ног. Падает и разбивается на мелкие кусочки. Когда я заговорила снова, то не узнала свой голос – настолько он был чужой.

– Если все сходится и вы верите грязным писулькам неизвестно от кого, почему Дима до сих пор не арестован? Почему ты его не схватишь – может, тебя даже повысят в звании после такого подвига? Зачем ты явился сюда и несешь весь этот бред?

– Я уже сказал, что не хочу его арестовывать. Видишь ли, я… Наверное, мне сложно будет объяснить… Возможно, я без раздумий арестовал бы его, не получи этого письма. Но анонимка все портит. Я слишком ясно вижу, что кто-то очень хочет свалить все на Фалеева. Кто-то очень хочет, чтобы твоего Диму арестовали. Так хочет, что ни остановится ни перед чем. Это наталкивает на определенные подозрения. Поэтому я пришел к тебе. Ты помнишь наш последний разговор? Я просил тебя быть проводником по вашему миру. Если ты будешь со мной сотрудничать, я пока не трону твоего Диму. Он будет разгуливать на свободе с незапятнанной репутацией. Я так полагаю, что у тебя есть многое мне рассказать. Ты рассказываешь, ты узнаешь – Фалеева никто не трогает!

– Я так понимаю, что у меня нет выбора.

– К сожалению, нет.

– И если я не соглашусь, ты арестуешь Фалеева.

– Сегодня же вечером.

– Мне странно, что в квартире убитой найдены отпечатки его пальцев. Я уверенна, что Дима даже не знал эту самую Клеопатру Рогожину!

– Твой Дима любит выпить. Когда мы беседовали с ним после убийства Сваранжи (сразу после того, как труп был найден), я угостил Фалеева коньяком (хороший, «Хенесси», кажется, он очень любит этот коньяк) и снял отпечатки пальцев с его стакана. Своей дуростью и любовью к выпивке Фалеев сам вырыл себе могилу.

– И ошибки быть не может? Это действительно его отпечатки?

– В мире не существует двух идентичных отпечатков пальцев! По – моему, это известно даже ребенку! Так что ты мне скажешь? Какой будет ответ?

– Положительный. Все равно у меня нет выбора. Я расскажу все, что знаю.

Киреев улыбнулся. Я – нет.

– Давай сядем в мою машину, хотя бы. Неудобно здесь говорить.

Развалившись на мягком кожаном сидении моей дорогой машины («лексус» последней модели, стоил Димочке прилично), Киреев заявил:

– Классная у тебя тачка! Крутая. Должно быть, выгодно спать со звездой.

– Совсем не выгодно. Звезды не такие богатые, как о них думают.

– Зато все сдвинутые – это точно! Пообщался я тут с некоторыми звездами – у самого крыша поехать может! Амбиции, высокомерие, хамство, наглость – и все это на пустом месте! А нервы такие больные – просто кошмар! И все поголовно – наркоманы или алкоголики. Твой Фалеев, говорят, скорей алкоголик. Или по совместительству наркоман?

Его болтовня порядком действовала мне на нервы. Я отъехала от стоянки, проехала вниз по шоссе и через некоторое время остановилась в безлюдном, тихом переулке между новостроек, где можно было спокойно поговорить. Я закурила, предложила сигарету Кирееву. Он отказался. Нетерпеливо передернул плечами:

– С чего ты начнешь?

– С начала. Вернее, не с начала, а с убийства на Дмитровском шоссе. Я была в том доме…

– Я знаю. Я нашел там и твои отпечатки.

– Но я…

– Стакан из – под коктейля во время концерта Димочки с Розалией, помнишь? Наш первый разговор. Ты так распереживалась, что совершенно не смотрела по сторонам. Когда ты ушла из бара, я купил твой стакан у бармена, между прочим, за 20 долларов. Порядочная сволочь, этот бармен, я тебе скажу!

– Знал, что я там была… И молчал?!

– А что, должен был орать? Я проверял твою искренность. Ждал, когда ты скажешь сама.

– Лживая сволочь!

– Грубое оскорбление. И незаслуженное, притом. Мы с тобой не настолько близки, чтобы так друг друга оскорблять! Лучше продолжай дальше. Когда ты там была?

– В районе десяти вечера. В 21.50, кажется…

– Ты застала Рогожину мертвой?

– Живой. Настолько живой, насколько может быть жив человек, с ножом, воткнутым в горло. Она хрипела и умерла почти у меня на руках. Я видела ее смерть! Я до сих пор не могу прийти в себя от этого! Когда я вошла в комнату, она пыталась ползти по полу… А нож торчал у нее в горле… Потом она захрипела… Потом хлынула кровь, черный поток крови, и она умерла…

Я замолчала, видя, что мой рассказ вверг Киреева в некое легкое обалдение. Так выглядит человек, начинающий понимать, насколько ему повезло. Затянувшись сигаретой, продолжила свой рассказ:

– Я поехала к ней потому, что знала об ее отношениях с Сергеем Сваранжи. Хотела поговорить с ней, расспросить. Я надеялась, что Сваранжи мог рассказать ей что – то, проливающее свет на причину, по которой его убили…. Но я совсем не рассчитывала, что наткнусь на такое.

Я рассказала Кирееву все. О встрече с Алексом Назаровым в ресторане, о том, как Назаров принял меня за еще одну жертву шантажиста – Сваранжи, о том, как, не став его разубеждать, я добыла адрес Рогожиной, о том, как Алекс Назаров бросил меня на полдороге и умчался куда-то после телефонного звонка и о том, что от стоянки возле дома отъехала машина Алекса и как я узнала эту машину. Еще о том, что долг за проигрыш в казино Димы достался по наследству не любовнице Сваранжи, а Вал. Евгу. И о том, что Вал. Евг согласился подождать с выплатой, пока Димочка не подпишет контракт с Викторовым. Я умолчала только о том, что Димочка приехал очень поздно и я не поверила, что он просто ездил по улицам. Еще о рубашке, об увиденном пятне… Я сказала, что когда я вернулась домой в жутком состоянии, Димочка был дома. Что он провел дома весь вечер, а если и ездил по улицам, то минут сорок, не больше. Я делаю такой вывод, так как знаю Димочкины привычки. И еще рассказала, что для того, чтобы Дима не увидел мою панику, сразу заперлась в ванной. Киреева мой рассказ потряс!

– Это просто невероятно! – так и сказал он, – а кто звонил Назарову? Он объяснил этот звонок?

– Алекс сказал, что звонит его поставщик наркотиков, Доминик, и он срочно едет за дозой. Он действительно был в очень плохом состоянии.

– Удивительная откровенность между знакомыми!

– Все знают, что Алекс употребляет наркотики. В этом нет никакой тайны. Ему не было смысла скрывать.

– Ты рассказываешь так, что Алекс Назаров становится подозреваемым номер один.

– Я рассказываю правду. Но он вызывает подозрения и у меня. Все это может быть простым совпадением. К примеру, Алекс мог наткнуться на умирающую и сбежать в ужасе, так же, как сбежала я. Тем более, что он знал: я еду следом за ним. Может, он хотел просто поговорить с ней без свидетелей, вот и воспользовался звонком, чтобы приехать раньше меня. Я не знаю, как все это было. Я утверждаю только одно: то, что я видела его машину.

Откинувшись на спинку сидения, Киреев молчал. Мне захотелось нажать на газ и мчаться, сломя голову… Только я не знала, куда.

– Между прочим, – я заговорила очень медленно, растягивая слова, – у Димы действительно есть такая привычка. Когда у него депрессия и он думает, что весь мир против него, он любит сесть за руль и мчаться в никуда. Я много лет прожила с ним и он всегда так делал. Сейчас у него депрессия. Дима не может прийти в себя после смерти Сваранжи. Не определенное будущее, не все хорошо с карьерой… Викторов тянет с подписанием контракта. А тут еще Вал. Евг. со своими деловыми встречами встает поперек горла… Это могло его добить! И Дима вполне мог ездить по улицам!

– Ты сама не веришь в то, что говоришь. К тому же, ты способна на все, чтобы его выгородить.

– Хорошо, тогда откуда Дима мог знать, что в тот день подруга уйдет на работу именно в 9 вечера?

– Он мог узнать график работы подруги.

– Кстати, а что она говорит? Вы ведь допросили ее, так? И что?

– Ничего. Она молчит. Наверное, ничего не знает или не хочет сказать.

– Столько лет прожила с Рогожиной бок о бок и ничего не знает? Дай мне ее телефон! Я позвоню ей и поговорю. Вдруг она расскажет мне то, что никогда не скажет вам. Согласись – одно дело – здоровенный мент в форме при исполнении и совсем другое – женщина, умная, с которой можно поговорить по душам в непринужденной обстановке.

– В твоей идее есть смысл. Ну ладно, попробуй.

Вырвав из блокнота листок, Киреев написал на нем четыре телефона.

– Первый – квартира на Дмитровском, телефон этой самой Аллы. Она сильно оплакивает Рогожину. Кажется, действительно ее любила. Второй и третий – мои номера. Рабочий, домашний. Четвертый – мобильный. Все, жду твоего звонка.

Киреев хмыкнул и вылез из машины. Оставшись в одиночестве, я бессильно опустила руки. Теперь я могла ехать, только не было смысла.

Я снова закрыла глаза, откинувшись на спинку, чтобы передо мной во всем своем сиянии, во всей прелести встала вчерашняя ночь… Ночь, с которой я вспоминала с особым трепетом… Этот трепет был не о любви. Не о пламенном сексе с Димкой, не об исчерпывающем слиянии двух тел. Даже не о нежности, не о доверии. Этот холодный трепет был о моем отчетливом ужасе, теперь, после встречи с Киреевым, усугубившимся во сто крат. Об ужасе, напоминающем раскаленный металл, который почему-то приложили к моему сердцу.

Итак, что было после того, как я разглядела на рубашке Димы пятно крови.

– У тебя на рубашке… сзади… что-то темное… темное пятно…

Я подошла совсем близко, чтобы разглядеть, но не прикоснуться руками:

– Темное пятно. Это кровь.

Дима дернулся так, как будто я ударила его по лицу.

– Дима… У тебя кровь на рубашке…

– Что ты несешь?! Какая еще кровь?!

Он закричал с каким-то надрывом и так отчаянно, как будто я резала его ножом. Мне стало страшно.

– Пятно сзади. Посмотри сам.

Трясущимися руками Димка рванул рубашку. Пуговицы с громким стуком полетели на пол. Рукав повис разорванной полоской. Дима взял и запросто уничтожил хорошую вещь… что говорило о многом… Я быстро выхватила рубашку из его рук. Почему-то мне показалось, что сейчас он будет ее рвать. Рвать дальше, пока от нее не останутся лишь клочки, нитки, полоски… Распрямила ткань в руках.