Рагу из тролля

Хлыщ, однако же, ничуть не смутился ни смеху, ни осмотру. Напротив, на красивом лице отразилось неимоверное восхищение в самой его крайней степени.

— Хозяюшка, — вкрадчиво подмигнул он трактирщице. — Если тут живут одни пентюхи, не способные оценить такую красоту и такие дарования, дай бог здоровья твоим ручкам, то я готов хоть сейчас на тебе жениться! Прошу, сударыня, будь моей женой, муж я бездельный, но веселый. Утро начнем с песнями, с песнями закончим, и ночью скучать не дам, согрею, приласкаю!

Откуда у госпожи Перл в руках оказалась сковорода, доподлинно из присутствующих никто бы сказать не сумел. Говорят, в столице есть гильдия убийц, так те умеют из воздуха нож достать, тебя ножом проткнуть, и в воздухе же целиком раствориться. Так это или врут, в Видках никто не ведал, но каждый доподлинно знал, хозяйка «Жирной устрицы» в совершенстве владеет талантом из ниоткуда извлечь что-нибудь увесистое, и этим увесистым приласкать так, что даже самые смелые за порог выметались в миг.

Но бродяга оказался смелее всех смелых, потому что за порог не вымелся, а только обижено потер затылок.

— Ежели вы замужем, хозяюшка, или там обещаны кому-то, так можно было бы и прямо сказать. Бить то зачем. Я ж со всей любовью и без всякой корысти!

— Эй, парень, иди к нам, — позвали рыбаки, вполне довольные зрелищем и оттого подобревшие. — Госпожа Перл, будь ласкова, принеси этому красавцу пива и поесть чего-нибудь. А знатного мы сегодня лазана тебе принесли, а?

Хозяйка усмехнулась, кокетливо поправила прядь волос, выбившуюся из-под чепца. Хороша была госпожа Перл, это все признавали, и свои, и приезжие. Строга, правда, настолько строга, что даже старостиха, на что баба вздорная и пустая, и то ей первая кланялась, поглядывая боязливо. С другой стороны, приятно, когда красивая женщина строго себя держит. О чем рыбаки тут же и сообщили чужаку.

— Ты к хозяйке не подкатывай, лучше прямо говори, чего надо. Если монет нет, так договорись за работу, тебя не обидят. А будешь руки распускать, без рук останешься, госпожа Перл дама нравом крутая, проучит так, что надолго запомнишь, а еще кузнец наш добавит, он то к ней уже раза три сватался, да все без толку.

Чужак оказался молодцом с понятием, спорить не стал, лишь придвинулся заинтересованно.

— А что так? Может на рожу не вышел?

— В муже рожа на главное, — весомо ответил старшой. — А все, что главное, у кузнеца нашего имеется. Просто вот такая вот она, наша госпожа Перл.

Тем временем, хозяйка появилась из кухни, неся в одной руке поднос, в другой кувшин пива. Ничуть не смущаясь, села на скамью, налила всем по кружке, и себя не забыла.

— Лазана вашего, драгоценные мои, я в коптильню отправила. Небось, не откажетесь от копченой рыбки да к моему темному с гвоздикой? А если еще поймаете, то сразу несите. Редкость нынче, лазаны-то. Прямо беда, какая редкость.

Рыбаки выразили полное согласие и озабоченность этим неприятным фактом, ибо раньше лазаны чуть не пешком в сеть шли, и едва не умоляли рыбаков их взять, а нынче еще пойди, поймай. Озабоченность тут же запили пенным и хмельным, такое только госпожа Перл и умела варить.

— Ну а ты, гость дорогой, откуда будешь?

Черноволосый красавец приосанился.

— Я, моя прекрасная госпожа, странствую. Зовут меня Рован Сладкоголосый, я имею честь принадлежать к Золотой школе певцов, а учил меня лично Тори Прекрасный.

Рыбаки уважительно ахнули от непривычного количества услышанных умных и красивых слов.

— Если госпожа позволит мне сыграть в ее почтенном заведении за еду и ночлег, то я буду рассказывать на всем пути до Белогарда о том, какое это чудесное место — «Жирная устрица», что в Видках.

— Вот что, Рован Крепкоголовый, — тут же решила дело госпожа Перл. — Я тебе сейчас устрою испытание. Если ты и правда то, что о себе говоришь — считай, повезло тебе несказанно. Можешь петь у меня сколько хочешь, медного гроша не возьму, даже комнату дам, будешь спать, как король, на перине и льняных простынях. Но если нет…

Трактирщица улыбнулась, и от этой улыбки у всех присутствующих легонько так закололо в спине. Сурова была госпожа Перл, правда, отходчива и сердцем добра. Но сначала все же пристукнет, а потом спросит, как самочувствие. А бродяга охотно скинул плащ, любовно расчехлил лютню, прошелся пострунам, проверяя звучание, чуть подтянул кое-где струны.

— Я готов, моя прекрасная госпожа! Чего желать изволите?

Дверь хлопнула, в «Жирную устрицу ввалились еще трое, им сделали знак не мешать, а вести себя тихо, вежливо, и присаживаться рядом, что те и сделали охотно. Что в Видках, что в Сафре, что в самой столице королевства, Белогарде, народ жаден до развлечений, да еще дармовых.

— Баллада о розе. Со второго куплета, пожалуйста.

— А чем госпоже не угодил первый? — с любопытством осведомился музыкант, беря аккорд.

— Слезливый больно, — отрезала трактирщица.

Второй так второй. Лютнист запел про розу, которая, как известно, жила в одном тайном саду, пока ее, такую распрекрасную, не увидел соловей. Пел он ей пел, но роза, увы, на его чувства плевала с высокой колокольни, жестокий цветок.