Рай и ад. Книга четвертая

И я просто вот, абсолютно даже и не собиралась привлекать к себе внимание, я написала: «те, кто в это не верят, им этого не дано понять, потому что они с этим не сталкивались, не проживали это. Кто в этом прямо не заинтересован, прямо не проживали это, но проявляете интерес, а есть люди, которые сразу отвергают. Кто категорически отвергают, я могу свой случай тоже рассказать».

Я была на сеансе. Это было недолго. Я вот помню, что мы обменялись буквально несколькими фразами, и у меня даже не возникало вопросов, что будет дальше. Я просто наслаждалась нахождением вот в этом состоянии. Вот это пространство, хотя там ничего нет, кроме яркого, ослепительного света. Он даже не ослепительный, это неправильное выражение.

Этот свет не бьет в глаза, он не ослепляет, но он как-то окутывает, как прямо что-то теплое, мягкое, нежное, любящее. И ты готов в этом состоянии находиться вечность. И тебе не станет скучно, и ты не захочешь никуда уходить. И вот только эти вопросы этого очень Мудрого Существа, Который задал мне эти наводящие вопросы… Просто я слышала очень многие откровения людей, которые тоже приходят туда, попадают после клинической смерти.

И некоторых прямо насильно отправляют. Они хотят остаться, а их прямо насильно выгоняют оттуда. А у меня все-таки спросили, хочу ли я остаться. Не знаю, может быть, проверяли мою зрелость, мою готовность. Оказывается, свободная воля, не только там, а вообще, свободная воля должна быть и здесь, на Земле.

А у нас-то это не очень-то и соблюдается. А побывав там, я сделала три открытия. Первое. Что смерть, это не так страшно. Второе – свободная воля. И третье – все-таки ты должен иметь свой внутренний свет, чтобы увидеть Свет. Мне вот так показалось. Я не хочу себя возвысить, но… или, может быть, готовность увидеть Свет. Вот так, наверное, – готовность увидеть хорошее. Говорят же, что ты себе нарисовал, то и случится.

Возле меня находилась женщина, ее тоже зовут Алия, она со мною рядышком рожала. Тогда был такой огромный родблок и роды принимали параллельно. Это потом она мне рассказывала. Говорит, что долго это проходило, потому что не могли найти вот эту кровь. Где-то примерно полчаса была борьба.

За эти полчаса мое сознание находилось еще во мне или сразу ушло, вот этого я не могу сказать. Потому что сознание не сразу же покидает тело. Это, наверное, нужно, чтобы огромное количество крови ушло. Но вот когда эта женщина рожала, можно сказать параллельно со мной, она мне потом рассказывала.

Я думаю, не то, чтобы жизнь сильно вокруг меня изменилась, но изменилась я и мое отношение к жизни. Я стала более терпимой к людям. Раньше я могла человека раскритиковать, прямо в пух и прах разнести. А после этого я стала уже более мягкой. Конечно, окружающие замечали, что я изменилась в лучшую сторону. «Да ну, не может быть? Это ты?» (смеется).

И особенно моя сестренка все время любит рассказывать: «ой, да вы не знаете, какая она была!» Конечно, муж тоже заметил изменение моего характера. И мое отношение к жизни поменялось исключительно.

И еще я начала, конечно, интересоваться той жизнью, которая отличается от нашей физической реальности. Я начала искать литературу. И каково же было мое удивление, что оказывается, есть еще и другие люди, которые этим очень живо интересуются.

Врачи это объясняют банальной причиной – это потеря крови. А кровь, это же жизненная энергия. Для чего у меня, можно сказать, забрали эту жизненную энергию, хотели уже туда забрать? У меня есть две версии ответа. Либо хотели мне сказать, что нужно менять отношение к жизни, либо действительно хотели дать мне выбор.

Может быть, я на тот момент действительно много сделала и с чувством исполненного долга могла бы уйти. Потому что детей все равно кто-то бы вырастил: мама, папа, муж. Дети все равно без присмотра не остались бы, если я решила бы выбрать остаться там. Просто я бы не увидела внуков.

Другой вариант: мне нужно было вернуться и исполнить какую-то свою миссию, которую я не исполнила за все эти двадцать семь лет. Может быть, мне опять дали информацию, чтобы я все-таки начала не только развивать свой дух, работать над развитием своей духовности, но и помогать людям немного обретать свет.

Мало иметь внутри свой свет и радоваться жизни, может быть, нужно помочь другим обрести этот свет внутри себя. Я вот так понимаю.

В течение вот этих двадцати семи лет я исправно сдавала кровь, и думаю, что помогла людям. А сейчас, с годами, все-таки мне уже пятьдесят семь лет, ко мне приходит понимание, что этого недостаточно. Нужно не то, чтобы исцелять людей, этого дара у меня, конечно, нет. У некоторых появляется, оказывается, дар целить людей, бывает, просыпается дар ясновидения. Этого ничего у меня нет.

Но у меня есть понимание того, что высшие миры – это прежде всего любовь и свет. Если одним словом сказать, то это доброта. Доброе сознание как раз и приводит ко всему этому. Значит, надо сеять разумное, доброе, вечное. Об этом еще классик сказал. Вот если у меня получится каким-то образом распространять это, то я буду очень рада.