Рай и ад. Книга третья. Рассказы перенесших клиническую смерть

— Отведите меня в самый дальний постой, хоть это остров, хоть тайга. Я буду носить навоз, я буду пахать, буду вместо лошади таскать плуг. Я все умею, я все буду делать, только не дайте мне сойти с ума, я всего боюсь!

Он меня очень внимательно выслушал, и сказал:

— Знаешь что, давай мы сделаем вот что: если ты придешь в это самое число и через месяц, бери сразу с собой вещи. Я тебя определю в самую лучшую группу в центре монастыря, здесь, в центре города. И ты будешь здесь обучаться.

Но я продолжал искать, я хотел услышать этот голос. Я кричал:

— Я хочу слышать этот голос еще!

Я ходил по церквам, я мог просто лечь на пол. Я стоял на коленях перед какими-то там изображениями, перед иконами. Я не слышал этого голоса. Это невозможно было. Это что-то страшное. Я сходил с ума. Но мама продолжала за меня молиться. Она ходила в Волгоградскую объединенную методистскую церковь. Там пастор Валерий Паткевич, замечательнейший брат, через которого мне Бог очень многое открыл. И ее слезы сейчас, наоборот, не только меня не раздражали, я просто раньше говорил: «мать, мне просто не до тебя!», когда я в любой момент… я опять ожидал там опять оказаться.

Но ее молитвы, она просто уже несколько лет стояла постоянно в молитвах, призывая пастора и приход молиться за меня. И это случилось восьмого марта. Проходила большая евангелизация в Волгограде, приехали какие-то миссионеры, я даже не помню. Это происходило в Центральном концертном зале. Там было много сот человек, может быть, несколько тысяч. Зал был битком. Я не слышал, какие были проповеди, я не слышал, какое было прославление, я был как в полутумане.

И я, когда туда попал, я вдруг почувствовал что-то очень знакомое. Я почувствовал какое-то такое незаметное присутствие, которое меня приободрило. Что-то очень необычное происходило со мной. Хотя я опять пришел туда полупьяный, я сходил с ума. Но, когда вдруг призвали: все, кто желает начать жизнь новую, которые хотят начать жизнь, развернувшись к Господу, призвали к покаянию, я первый, спотыкаясь, на руках и ногах забежал, влетел на эту сцену. Меня не интересовало то, что там были молодые сестры, там были еще какие-то люди. Я никого не видел. Я буквально взлетел. Я даже не помню самой молитвы покаяния, что говорил пастор этой церкви.

Единственное, когда пошли служители благословлять покаявшихся, я вдруг услышал опять эту музыку. Вы не представляете, я опять услышал, как звучат Небеса! Какая-то неожиданная сила меня повергла: я упал на сцене на спину. У меня был такой: у меня задрался пиджак, как-то галстук через меня, пыльная сцена, но… я слышал музыку, и я запел просто на непонятном мне каком-то языке.

Я думал: «ну все: или я сошел с ума»… На меня смотрели люди, кто-то на меня оборачивался, но я громко пел, непонятно на каком языке, непонятно какую мелодию, которую я никогда ранее не слышал. Но, с тех пор, я, действительно, остался честен Господу. Я все это время рассказываю об этих местах. Сейчас я учусь в Московской Богословской семинарии, сейчас я являюсь пастором церкви. И я очень хочу сейчас сделать упор на том, что многие люди, как-то уверенно, насмотревшись каких-то боевиков, каких-то фильмов про ковбоев, которые с легкой небритостью, прищуренным глазом, с сигаретой, в кого-то стреляя, заявляют: встретимся в аду. Или, наоборот, полусмиренные какие-то люди, не желающие каяться: ну, если в ад, значит, в ад.

Я могу точно вас предупредить — это место не для вас! Это место, на самом деле, ужасное! Эти боли терпеть нереально! Этот ужас на Земле ни с чем не сравнимый! И, самое главное, что говорит нам Писание, будьте уверены, мы за каждое праздно сказанное слово дадим там ответ! Отчет мы дадим стопроцентно, потому что там все записывается. Я был свидетель тому. И поэтому, мои дорогие, мы именно сейчас, в это время должны представлять, что слова, всего два слова: «Я Есмь» — это не просто слова. Эти слова должны иметь у нас основу нашего сердца… Это должно быть на нашем сердце. «Я Есмь» — сказал Господь, и это должно быть в моем сердце.

Потому что книга «Исход» Священного Писания, в двадцатой Главе, там Господь дает нам десять Заповедей. И первые из них четыре Заповеди, они составляют вертикаль. Там, где Господь настраивает эти отношения между Собой и людьми. И те люди, которые пытаются говорить, да вот, у меня есть других шесть Заповедей взаимоотношений между людьми. Я не ворую, я не любодействую, я не желаю там ничего ближнего, я уважаю своих родителей…

Но, мои дорогие, если эти люди не имеют первых четырех Заповедей, где они признают что, да, Господь — мой Бог, это Заповедь о субботе и все остальные… первые четыре Заповеди, на которых держатся и все остальные всего Креста (другие шесть Заповедей), они беспочвенные, эти разговоры.