Рай и ад. Великая сага. Книга 3

– Заткнись, ничтожество! Вам обоим место в лечебнице для умалишенных! Ничто в целом свете не сможет заставить меня подписать эту бумажонку, а вы просто идиоты, если на такое рассчитывали.

– Возможно, это на вас повлияет, – спокойно проговорила Вирджилия и взяла с полки коричневую склянку, показав ее Эштон.

– Какая же ты дура! – закричала та еще громче. – Совсем безмозглая! Я всегда считала тебя чокнутой, а теперь только лишний раз убедилась. Убери это с моих глаз, что бы это ни было. Чарльз, открой дверь!

Она бросилась к нему, но резко остановилась, увидев, что Чарльз не двигается с места и по-прежнему стоит со скрещенными на груди руками. Ей стало страшно.

– Вы что думаете… – голос Эштон едва заметно дрогнул, – думаете, ваш поганый подарок может хоть как-то повлиять на меня? Монт-Роял мой, и я его забираю!

– Подарок? – со странной улыбкой повторила Вирджилия, и улыбка внезапно исчезла, как будто на ее лицо упал занавес.

Эштон вдруг пробрало холодом. Да что они задумали?

– Стойте на месте, Чарльз, – сказала Вирджилия. – Не выпускайте ее.

Лиф платья Эштон ходил ходуном, выдавая ее волнение. Она даже как будто стала чуть ниже ростом.

– Что здесь происходит? – спросила она, сжав руки в черных перчатках. – Что в этом пузырьке?

Вирджилия вытащила пробку:

– Кое-что для вашего милого личика, но не духи. – Она подняла склянку повыше. – Купоросное масло.

– Серная кислота, – пояснил Чарльз.

Эштон завизжала, но Вирджилия осталась невозмутимой.

– Кричите, сколько вам вздумается. Ваш хилый адвокат ушел искать своих помощников. А если вдруг вернется, Уилла готова отвлечь его. У вас не будет ни одного свидетеля, который подтвердил бы наш разговор.

Эштон замерла на месте, дрожа всем телом. Краем глаза она оценила расстояние до Чарльза. Над головой Вирджилии кружила муха. Эштон сжала кулаки и закричала:

– Фейвор!

В комнате стало очень тихо. Вирджилия мечтательно улыбнулась:

– Милая, нет смысла кричать. Даже если бы он стоял сейчас под дверью и попытался вломиться сюда, у меня было бы предостаточно времени, чтобы плеснуть это вам в лицо. – Улыбка стала шире. – Вы прекрасно знаете, что колебаться я не стану. Я ведь янки, и я ненавижу вам подобных, к тому же, как вы заметили, я сумасшедшая. Так что вам лучше подписать. Там рядом с вами старое перо и чернильница.

– Этот документ ничего не стоит… – пробормотала Эштон. – Я пойду с ним в суд. Я вас всех засужу! Мне стоит лишь сказать, что вы меня заставили…

– Тебя никто не принуждает силой, – мягко произнес Чарльз. – Я свидетель. Мы оба покажем под присягой, что ты подписала документ добровольно. А где свидетели с твоей стороны, чтобы утверждать обратное?

– Будь ты проклят! Будьте вы прокляты!

– Эштон, вы напрасно тратите силы, – сказала Вирджилия. – Документ составлен абсолютно правильно и будет иметь законную силу после того, как вы его подпишете. Мы можем нанять лучших адвокатов страны, чтобы это подтвердить. Столько, сколько потребуется. Мой брат Джордж может себе такое позволить, и даже намного больше, поверьте. Так что будьте благоразумны. Подпишите.

Эштон снова закричала.

– Чарльз, – вздохнула Вирджилия, – боюсь, мы просчитались. Внешность больше не важна для нее.

– Вы имеете в виду ее лицо?

– Да. Ее лицо.

Вирджилия подняла повыше откупоренный пузырек и шагнула к Эштон. Та закрыла лицо ладонями и визжала добрых пять секунд, а потом упала на колени рядом с ящиками:

– Я подпишу! Только не уродуйте меня! Я все подпишу! Вот, смотрите, я подписываю…

Она опрокинула чернильницу, обмакивая в нее перо. Огромные черные кляксы расплылись по розовому лифу и юбке. Другие упали на лист с текстом, который Эштон даже не прочитала. Она положила документ на стопку книг и начертала свое имя:

– Вот, будьте вы прокляты! Вот!

По ее лицу текли слезы. Рука заметно дрожала, когда она швырнула бумагу Вирджилии.

Вирджилия подняла листок и внимательно рассмотрела подпись. Задыхаясь, Эштон с трудом встала на ноги, бледная, мокрая от пота. Перо выпало из ее руки, оставив на юбке еще одно пятно. Перевернутая чернильница лежала на полу, рядом растекалась черная лужица.

Вирджилия кивнула и сложила документ:

– Спасибо, Эштон. – И выплеснула содержимое пузырька ей в лицо.

Пошатнувшись, Эштон впилась ногтями в щеки и завизжала, как гарпия.

– Ах ты, тварь! – Под ее ногтями показалась кровь. – Ты меня изуродовала!

– Чем, колодезной водой? Вряд ли. Выпусти ее, Чарльз.

Чарльз отступил в сторону и открыл дверь. В комнату ворвался солнечный свет, блеснув в чернильной лужице. У крыльца стояли Мадлен и Уилла, с тревогой глядя на дверь. Дальше, на лужайке, маленький Гус показывал что-то на реке толстому приставу.

– Прощай, Эштон, – сказал Чарльз.

Она снова закричала и бросилась мимо него.

Ландо умчалось по аллее даже быстрее, чем приехало, увозя Эштон прочь. Клерки и Фейвор Херрингтон появились через час. Но судебный пристав уже забрал второй экипаж, так что растерянному адвокату и его помощникам пришлось возвращаться в Чарльстон пешком.

1869 год