Рай на заказ

— Откройте, полиция! — невозмутимо повторил парень в черной кожаной куртке.

— Я подаю заявление, это грабитель. Он только что взламывал мою дверь, чтобы напасть на меня.

Я пожал плечами с самым невинным видом и жестом показал, что не мог причинить никакого вреда толстой бронированной двери.

— Откройте, полиция!

— Я — близкий друг мэра, — раздраженно повторил голос из-за двери. — Арестуйте этого клоуна!

— Открывайте.

После длительного ожидания мы услышали звук открывающегося замка. Дверь приоткрылась, но ее все еще удерживала массивная цепочка. Передо мной возникло перекошенное от ярости лицо знаменитого доктора Максимилиана фон Шварца. Я слышал его свистящее дыхание.

— Я — член муниципального совета и близкий друг вашего шефа, — повторил знаток спазмофилии.

— Уберите цепочку.

Специалист в области любви указывал на меня трясущимся пальцем. Он дрожал, словно его знобило, и я подумал, что он наверняка принимает кокаин.

— Держите этого клоуна, он ОЧЕНЬ опасен! ОЧЕНЬ ОПАСЕН!

— Не беспокойтесь, мы его уже успокоили, — без тени улыбки заверил его полицейский и мягко взял меня за локоть.

— Значит, вы его арестовали! Тогда наденьте на него наручники — он опасен. Вы скоро посадите его в тюрьму? Напоминаю, я близкий друг мэра. Он будет вам признателен!

— Уберите цепочку!

В конце концов Максимилиан фон Шварц открыл дверь полностью, и я впервые увидел его во весь рост. Теперь он вовсе не был похож на Роберта Рэдфорда. Это был просто... очень низенький человечек. Вероятно, именно это и заставляло его так беситься. Ненависть ко всем, кто выше его ростом. Я подумал, что у него наверняка было трудное детство. Именно тогда он и воспылал лютой злобой ко всем остальным — те разглядывали его макушку, а он видел только их подбородки и ноздри. Став врачом, он получил власть над больными, а затем над женщинами. Вся его жизнь была посвящена мести. Синяя Борода в миниатюре.

За его спиной Сивиллина пыталась подняться на ноги. Ее волосы были растрепаны, платье разорвано.

Я чувствовал себя все хуже и хуже, оказавшись внутри фильма, персонажи которого казались какими-то неправдоподобными. Я страстно желал, чтобы эта история поскорее закончилась, чтобы уже наступил следующий день. Такое чувство обычно возникает, когда сидишь в кресле у зубного врача.

«У тебя просто бзик какой-то — помогать другим».

Вероятно, Бастиан был прав.

— Что здесь происходит? — флегматично поинтересовался полицейский.

— Девушка приехала забрать свои вещи. Она не знала, что этот господин поджидает ее внутри, — объяснил я. — Он стал избивать ее. А я попытался выбить дверь, чтобы вытащить ее из квартиры.

Полицейский повернулся к Сивиллине, вопросительно подняв бровь.

— Так все и было, — сказала она. — Это правда. Я вошла, он набросился на меня, и...

В этот момент коротышка подскочил к Сивиллине и крепко схватил ее за плечи. Пристально глядя ей в глаза, он стал отчетливо произносить следующие слова:

— НЕТ! Скажи им правду! Скажи, что это твой бывший любовник. Ты бросила его ради меня. Ты больше его не любишь. А этот клоун не смог вынести, что ты его бросила и что мы любим друг друга. Он явился сюда и попытался увести тебя, взломав мою дверь. Но ты любишь только меня. НИКОГО, КРОМЕ МЕНЯ. Я — ЕДИНСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ!

— Но...

— Скажи им, что любишь только меня и что наша любовь сильнее всего на свете, а его ты не хочешь видеть больше никогда. Ты хочешь, чтобы его посадили и чтобы он больше никогда не появлялся в нашей жизни. ПОТОМУ ЧТО ТЫ МЕНЯ ЛЮБИШЬ. Скажи им, как сильно ты меня любишь. Только меня. Никого, кроме меня. Больше никого!

— Но я... — всхлипнула она.

— Скажи им, что ты меня любишь! СКАЖИ ИМ, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ ТОЛЬКО МЕНЯ. ТОЛЬКО МЕНЯ! ТОЛЬКО МЕНЯ! ТОЛЬКО МЕНЯ!

Сивиллина разрыдалась. Полицейский шагнул вперед:

— Мадмуазель, только вы можете разрешить эту ситуацию. Итак, кто из них говорит правду?

Я увидел смятение в красивых черных глазах Сивиллины. Она смотрела то на фон Шварца, то на меня.

— Я уже не знаю, — сказала она, опуская глаза.

— Что значит «вы уже не знаете»? — спросил полицейский. — Один из них совершенно точно лжет.

— Скажи им, что я говорю правду! — предложил ей психиатр, тряхнув за плечи.

— Да, да... Да.

— Что «да»? — снова спросил полицейский.

— Он говорит правду, — покорно произнесла Сивиллина.

— Скажи им, что любишь ТОЛЬКО меня, — требовал фон Шварц.

— Да, я люблю ТОЛЬКО тебя.

Я почувствовал, что дальнейшая судьба Сивиллины мне совершенно безразлична. У меня оставалось только одно страстное желание — оказаться где-нибудь подальше оттуда. В другом месте. И чтобы эта секунда уже превратилась в воспоминание, в анекдот, который потом можно будет рассказать друзьям. В историю из прошлого, в правдивости которой я сам буду сомневаться...

Неужели я был так глуп, что по собственной воле попал в эту ситуацию?

Слезы ручьями лились по щекам Сивиллины, она как заведенная бормотала: «Да, я люблю только тебя».

Казалось, кто-то поставил фильм на паузу.