Рай-отдел

Ткнулся в уши густой звук выстрела, брызнули осколки стекла в переплете второго подъездного этажа. Должен попасть. Там кучно стояли, иначе попросту не уместишься…

…Затвор выбросил на снег стреляную гильзу, Игорь выцарапал из гнезда ремешком на прикладе новый патрон…

Частично вылетевшее стекло высветило лестницу: там что-то возилось на площадке, мелькнула несущаяся вниз тень… Это кто из «жэковцев» такой прыткий?

Нет, карабин не самой удачное оружие для скоротечных оперативных засад. Перезарядить керст не успел. Распахнулась дверь подъезда. «Жэковский» папаша, не жалея своего приличного пальто, припал на колено, вскинул револьвер. Захлопали частые выстрелы — налетчик явно не видел керста, но представлял где примерно тот сидит. Да, не так трудно сообразить откуда по площадке стреляли…

Барабан «нагана» оказался какой-то бесконечный. Свистели пули, Игорь, лежа на жестком снегу, закрывал затвор карабина. Чуть заметно вздрогнул ствол ясеня. Вот судьба у дерева: то гвозди в него вбивают, то пули всаживают…

До двери метров двенадцать. Холостой щелчок бойка отлично слышен. Прокрутился револьверный барабан, пуст. Игорь приподнял голову — «жэковец», пригнувшись, бежал к подворотне. Сгорбленный, уже без очков и шляпы, полы пальто метут мерзлый асфальт. Зимний городской бабуин…

Судя по вони — налетчик на десяток «вышек» заработал. Так чего медлить? Немного удивляясь своему хладнокровию, керст прицелился в середину спины…

«Бердан» даже и громыхнул тише обычного. Серая фигура мгновенно рухнула. Пуля у карабина тяжелая, умели делать без всяких экономий.

Ощупью перезаряжая, Игорь не сводил взгляда с лежащего налетчика. Ни малейшего движения. И вонь поразвеялась…

Теперь самое сложное. Судя по всему, остальные «жэковцы» спешить покидать подъезд не станут. Придется зачищать. Больше всего Игоря пугала девочка-кнопка. Ну да ладно…

Керст спрыгнул с пристройки, хекнул, с трудом удержавшись на неровном окаменевшем снегу. Сейчас из подъезда его непременно видят, если там еще пистолет или парочка…

Тихо…

Игорь неловко пробежал до подъезда. Примерился к двери, держать карабин одноруко, этак по-ковбойски, было жутко неудобно. Вот, мля, дают задание, могли бы и снарядить нормально. «Наган» у покойника взять, что ли? Не факт что на трупе патронов навалом, да и некогда.

Керст рванул дверь — пружина взвыла на всю Якиманку. Изнутри стрелять не стали. Не очень осмысленно прикрывая морду карабином, Игорь запрыгнул внутрь, сразу шарахнулся к подвальным ступеням. Истошно восторжествовала пружина, закрывшаяся дверь громыхнула погребальной гаубицей…

Темно. Тихо. Сверху кто-то застонал.

Игорь на цыпочках пробежался вглубь — сверху сейчас не достанут. Вот он, первый пролет, крутой, что та Джомолунгма.

Стесняться нечего и некого: частью на четвереньках, частью пересаживаясь со ступеньки на ступеньку, керст поднимался. В поясницу начало дуть от разбитого окна. В подъезде стояла томительная тишина, и когда в этой тишине раздался громкий страдальческий стон, Игорь вздрогнул.

Стону ответил другой стон, потом жалобно зашептали-запричитали.

Похоже, площадка второго этажа сплошь завалена умирающими. Что-то «бердана» оказалась прям минометом каким-то…

Сверху сползал тяжелый запах: кровь, вонь многократных убийц, гарь «сбежавшего» молока… Собственно и просто дерьмом крепко попахивало.

Держа карабин у плеча, Игорь приподнялся еще на ступеньку. На лестничной площадке лежали двое: дамочка из «жэковских» — эта лежала в луже крови, держась за простреленный воняющий живот и слабо елозя щекой по кафелю. У двери вытянулась тетка в вытертом бархатном халате — эта сжимала разбитую макушку, что-то едва слышно бормотала. На босой ноге жутковато сгибались и разгибались кривоватые, с синими ногтями, пальцы. Рядом со слетевшим тапком хозяйки квартиры валялся сапожный молоток. Значит, ее сразу по башке двинули…

Игорь осторожно переступил через ноги в бархате, тронул стволом карабина приоткрытую квартирную дверь. Здесь они, мелкие «жэковцы» или выше по подъезду драпанули?

В подъезде, кроме тихих хрипов раненых, ни звука, зато из квартиры все мощнее несло узнаваемой гарью. Вот с какого хрена нужно было на плите молоко оставлять?

Керст шагнул за порог, готовя оружие. Палец на спуске-шарике так и сводило. Вполне живым себя сейчас товарищ хозинспектор чувствовал. Трусливым. Где это мелкое Плюс-Один, чтоб его маму…

Дверь выводила прямо в кухню, где на плите, заливая газ, выкипало обреченное молоко. Игорь, пятясь, дошел до плиты, повернул ручку конфорки. Тьфу, дышать нечем. Кухня была огромной, по странноватой задумке дореволюционных архитекторов-дизайнеров — центр бытия и самое просторное помещение квартиры. Кстати, вглубь хором действительно никакого желания идти не было. Керст нащупал задвижку форточки, распахнул — холодный сквознячок, сейчас приятный, немедля принялся вытягивать молочную гарь. Игорь взглянул в темноту прихожей, вздрогнул.

Фубля, кошка.

— А ну, брысь! — процедил чуть не выстреливший керст.