Рай: правила выживания

Клаус усмехнулся, и я воодушевилась:

– Да если хочешь знать, я тебе доверяю так, что готова прикрывать спину. И знаю, что ты прикроешь мою. О каком мьенге ты сможешь сказать то же самое?

– Спасибо, безопасница. Приятно, правда. Но мьенги – это другое. Они приняли меня – просто меня, Клауса Барбозу, без званий, должностей, просто потому, что я такой, какой есть. Им не надо ничего доказывать, они не умеют лгать и предавать, да и… Я сам изменился. Надеюсь, поумнел, хотя… Возможно, ты права, и это уже старческое слабоумие.

Я сжала ладонь и стукнула кулаком по его руке.

– Да ты драчунья, – довольно сказал он. – Еще чуток поешь – и даже встать сама сможешь.

– На самом деле я… люблю подраться, – заявила я, пока он ходил за следующим контейнером. – Нам бы с тобой надо как-нибудь устроить спарринг.

– Тю… Какой там спарринг, ты себя в зеркало давно видела? – пренебрежительно ответил «предок». – Ешь.

Я сделала пару глотков и поняла – больше не могу. Сейчас лопну. Сил заметно прибавилось, а вот спать – не хотелось.

– Сколько времени до утра?

– Часа три еще есть.

– Надо договориться с ребятами, что будем врать Двинятину и остальным.

– Ничего не будем. Они вернутся в Ри-ен до свету, никто и не поймет, что не ночевали. А ты… Тебя я отвез на встречу с папашей, и вернешься ты… Ну, посмотрим, как восстановишься.

– Да у меня ж Комаровски без дозы!

– Чего?

Пришлось рассказывать. Клаус выслушал с непроницаемым видом, а потом сказал:

– Люди не меняются, безопасница. У него нет шансов.

– Ты не прав, психокоррекция если и не сделает из него полноценного человека, то хоть безопасного для общества – точно.

– Да не про то я… У нас на базе такой же был химик-экспериментатор. Фон Шульце на него только что не молился. Правда, препараты нам давали официально, ну, так у твоего гения пока покровителей нет. Вот увидишь, парнишку быстро приберут к рукам. Не наша организация, так конкуренты.

А… Понятно. Только я свое слово сдержу, и на психокоррекцию Комаровски попадет, или я – не Мария Афонасьева. А что будет потом – и так ясно. Секретчики его не упустят, тем более Маша уже дала показания.

– Мне обязательно надо дать ему утреннюю дозу, вечернюю он уже и так пропустил. Понимаешь, он лучший ксеноботаник экспедиции. Сам Проскурин за него просил…

Клаус хмыкнул:

– Может, он и лучший, вот только теорию строения мьессса к практике поисков блондинистой красули применил твой…

– Кирилл. И он не мой.

– Во-во, Кирилл. И заметь, ни разу не ботаник. Ладно, я понял, что утром надо навестить герра Комаровски. Где у тебя препараты?

Я объяснила. Но отпускать Клауса одного? Что подумает Лена?

– Какое мне дело, что она подумает? – удивился Клаус. – Приду, введу, уйду.

– Скажи, хотя бы, что Маша тебя об этом попросила, как единственного медика на планете.

– Да ладно, что ты так хлопочешь?

– Просто… Маша с Леной дружили… И вообще, половина экспедиции – ее бывшие одноклассники. Мне бы не хотелось, чтобы потом у них совсем испортились отношения…

– О как… Совестливая ты, стал быть…

– Нет… Это Маша совестливая и хорошая девочка. А я – оперативник УВБЗ. Мы телами обменялись, только это – самый секретный секрет секретчиков.

– Да уж догадался. Не забывай, я на той кухне много лет варился, не сразу, но сообразил, что девчулька-фитюлька – явно не ты.

– Ну, все. Я обиделась. Догадался, а от спарринга отказываешься?!

– Эх, безопасница… Все ж ты дите малое. Нельзя нам с тобой потом встречаться. По крайней мере, пока живы Шектель и твой куратор. Кто у тебя, кстати?

– Бьорг Рейвенсон.

– Ну… Не самый плохой вариант. Значит, они тебя сразу под Рай готовили…

Только тут до меня «дашло», что куратором Клауса является сам Шектель… Я прикусила язык, заталкивая назад рвущиеся вопросы. Хоть мы и так уже нарушили все возможные правила, тут – тот самый случай, когда меньше знаешь – крепче спишь.

– Да, меня убили за неделю до отлета экспедиции Аграрной Академии.

– Даже так… Значит, экспромт.

– А мне так не показалось. Напротив, миляга Бьорг очень хорошо подготовился. Я проснулась и едва успела принять душ, как начались двенадцатичасовые новости с прямой трансляцией моих похорон.

Клаус усмехнулся:

– Ты же не думаешь, что он готовился в одиночку? Ему, как минимум, выделили пол отдела аналитиков. Да и Штефи, наверняка, впряглась.

– Штефи – это товарищ Олдридж? Она действительно ваш лучший аналитик?

– Ну, а как ты думаешь? В сорок подпола всем подряд не дают, – ответил Клаус. – И по итогам могу сказать, что экспромт Штефи удался. Петрова мы нашли по твоей наводке, да еще бонусом пойдет Комаровски. Ты просто находка для Секретной службы.

– Клаус, ты же не хочешь сказать, что и меня, как тебя, они не отпустят?

– Будь готова и к этому варианту. Тебе же пообещали что-то большое и светлое, да? Не верь.

– Ваша Штефи обещала мне только одно – восстановить меня на прежнем месте службы. Только это была сделка. Я лечу сюда, нахожу Петрова, прикрываю студентов, а потом…

– Эх, безопасница… Ну какие могут быть сделки с Секретной службой? Видно, здорово ты им понадобилась…