Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера

И, подобно тысячам других парней, они бежали за границу. В сумке за спиной — самые необходимые вещи и еда на пару дней, которую собрала мать. Это побег через несколько границ. У Остравы границу переходили тысячи людей, она еще не была неприступной. Переводила через границу молодая девушка в белом свитере. Каждый вечер она уходила в поле в обнимку с новым парнем, а потом возвращалась одна. Когда проходил патруль, она шептала: «Прижмись ко мне, целуй меня! Когда они пройдут мимо, иди вперед, до конца того поля, потом направо, по направлению к одноэтажному домику. Поцелуй меня еще. От домика дорога ведет через ложбину, а там все. Иди, иди, счастливого пути». Скольких мужчин перецеловала она таким образом, прежде чем перевела их через границу? Потом ее схватила полиция. Говорят, над ней надругался целый караульный взвод, прежде чем ей — живой или мертвой? — пустили пулю в висок.

Но Кубиш и Габчик к тому времени уже находились, как и тысячи других, в эмигрантском центре. Они хотели сражаться.

Вы правы, господин полковник, каждый что может — на алтарь отечества.

…Это письмо д-р Эдвард Бенеш получил в США, куда он скрылся после своего ухода с поста президента. «Денежки в карман, уложил чемодан и — за океан» — так комментировала народная поговорка трагический крах упрямо отстаиваемой Бенешем в течение многих лет внешней политики, направленной на союз с западными державами и погребенной мюнхенским сговором в сентябре 1938 года, когда Англия и Франция согласились, чтобы пограничные районы Чехословакии отошли к гитлеровской Германии.

Провалилась политика, провалился и ее вдохновитель и защитник. Ему пришлось уехать. «Денежки в карман, уложил чемодан…»

«Доктору Эдварду Бенешу, президенту Чехословацкой Республики», — гласил адрес на конверте письма. Но ведь президентом был Эмиль Гаха. Бенеш сам послал ему поздравление по поводу его вступления в должность президента. Как потом сожалел он об этом театральном и неискреннем жесте! Ведь его, этот жест, истолковали как признание Бенешем Гахи и самоустранение. Хотя Бенеш пользовался титулом «президент», но перед ним теперь стояло слово «бывший».

…Это письмо не сохранилось ни в архиве президентской канцелярии, ни в архиве генерального штаба. Мы приводим его содержание по рассказам лиц из ближайшего окружения Моравца, потому что это письмо послал из Лондона в Америку полковник Франтишек Моравец.

«Уважаемый господин президент…» — так, конечно, начиналось письмо, ибо Моравец прежде всего заверяет Бенеша, что президентом республики и единственным подлинным представителем нации он считает его и только его. Бенешу это, конечно, чрезвычайно льстило, так как тогда, в начале войны, он отнюдь не был общепризнанным главой буржуазной эмиграции. Его политическое и личное банкротство было еще слишком памятно и вызывало неприязнь и критику даже справа. В Париже образовалась сильная группа аграрной партии во главе с Осуским и Годжей. Бенеш безуспешно оспаривал право занять в ней ведущее положение.

Итак, начало письма было приятным, но несравнимо большее значение и больший интерес представляло для Бенеша его продолжение. Моравец сообщал, что, используя гостеприимство соответствующих британских учреждений и получая от них полную материальную поддержку — а Бенеш прекрасно знал, что имеется в виду под гостеприимством и полной материальной поддержкой, — он сохранил тесную связь с родиной. У него налажена связь с офицерскими кругами и с некоторыми влиятельными политическими деятелями, которые служат источником важной информации, высоко ценимой британской стороной. Он, Моравец, полагает, что эти связи могли бы быть очень полезны господину президенту как ведущему политическому руководителю, и считает своим патриотическим долгом предоставить их в его полное распоряжение…

Бенеш прекрасно знал, кто такой Моравец, знал так же хорошо, что полковник связан с британской секретной службой, чьи интересы угадывались и за этим предложением, а потому бывший президент сразу же принял его.

Ему только это и нужно было! Тайные связи Моравца вели через Амстердам и Стамбул в Прагу. Полковник имел радиопередатчики, шифровальщиков и вышколенный персонал. К тому же Моравец располагал значительными финансовыми средствами разведывательного фонда, которые он разместил еще до крушения республики в нескольких заграничных банках. Например, только в Париже он имел вклад в полмиллиона швейцарских франков. Используя антинемецкую шпионскую сеть и агентов, Моравец был прекрасно обо всем информирован, знал больше, чем многие политики. Он и из Лондона поддерживал связь со своим высокопоставленным агентом Паулем Тюммелем, одним из самых ценных своих информаторов, который между тем стал начальником отделения военной разведки Канариса в Праге.