Райские птички (СИ)

Эта тема ранила его больше всего. Ведь одно представление, что Бог это лишь самообман, которому поддались миллиарды людей, и после смерти человека его не ждут ни наказание, ни награда, ни божественная любовь, ни встреча с умершими родственниками и друзьями, а лишь беспросветная темнота и абсолютная пустота, наводило ужас. Меньше всего хотелось верить, что в жизни все случайно, и сама жизнь это большая случайность, что каким-то нелепым образом динозавры вымерли, и зародился человек, призванный прожить ничтожно малое количество лет и не видеть ничего, кроме страданий. Что даже самый страшный изверг не будет наказан за то, что искалечил не одну тысячу жизней, и даже самый благородный человек, спасший не меньшее количество жизней, не будет награжден. Все абсолютно одинаковым образом сгниют в гробах, и даже не узнают об этом. Ни что не пугало Билла так, как одна лишь мысль, что Бога нет. Но именно такие размышления подозрительно часто закрадывались в его голову последнее время.

Томас неподвижно сидел на кровати и глядел в окно. Гроза прошла, и сейчас лишь опоздавшие на сумасшедший танец природы капли лениво стекали по стеклу, а успокоившийся ветер сонно колыхал верхушки деревьев. Также и ураган эмоций, еще недавно бушевавший в сердце юного принца, утих, оставив лишь пустоту и неизгладимую боль. Отчаянное желание бороться за справедливость разбилось о непробиваемый камень жестокости и цинизма. Костер надежды на лучшее стремительно угасал, оставляя за собой лишь едва заметные искорки.

Сил не осталось даже на размышления – в голове, как и в сердце, была пустота. И лишь душа билась в агонии, стремясь вырваться из изнеможенного тела. Она единственная не хотела смиряться с суровой реальностью и все еще верила, что все можно изменить.

Вот только Томас уже не слышал ее мольбу. Подойдя к окну, он плотно заслонил шторы и, погасив свечи, лег в постель.

Над лицом принца нависли какие-то уродливые люди и, смеясь хриплым голосом, тыкали в него пальцем. Боязливо свернувшись в клубочек, он попытался закричать, но голос не слушался, отчего стало еще страшнее. Тогда он зажмурил глаза, чтобы не видеть эти страшные лица. Однако непонятным ему образом он продолжал созерцать их искаженные гримасы даже с закрытыми глазами.

Противный смех над самым ухом сливался воедино, и где-то рядом раздавался назойливый стук. Вдруг лица растворились в темноте, и смех утих. Принц почувствовал, что лежит в своей постели весь в поту.

- Это всего лишь сон, - с облегчением прошептал он, никак не решаясь открыть глаза.

Но вдруг до его слуха донесся все тот же стук. Пальцы онемели, а на ладонях выступил пот. Источник звука без всяких сомнений находился в комнате.

- Кто здесь? – дрожащим голосом спросил Томас и, резко сев в кровати, открыл глаза.

Однако разглядеть ничего не удалось – в комнате было абсолютно темно.

- Кто здесь? – немного уверенней повторил свой вопрос принц и уже собирался позвать стражу, как вдруг ему на голову надели какую-то плотную ткань и принялись душить.

Разумом овладел абсолютный ужас и отчаяние от осознания собственной беспомощности, а тело перестало слушаться от нехватки дыхания. Еще пару секунд – и Том потерял сознание, растворяясь в беспросветной темноте.

- Не трогай меня! – срывая голос, завопил Билл и вырвал руку из твердой хватки отца. – Отстань от меня! Уйди из моей жизни!

- Да успокойся, ты, истеричка! – мужчина отвесил ему звонкую пощечину, и сын притих.

Его губы дрожали, а из глаз катились слезы. Громко всхлипнув, он упал на пол и свернулся в клубок.

- За что? За что ты так меня ненавидишь? Я не понимаю, - шептал Билл, прижимая колени к груди.

- Успокоишься – тогда поговорим, - небрежно бросил отец и собирался уйти, как вдруг Билл вскочил на ноги и заорал нечеловеческим голосом. – Ты что, совсем спятил?

- Я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – мальчиком овладела такая злость, какой он еще никогда не испытывал. Она буквально рвала его изнутри, требуя выплеска. – Ненавижу тебя так, как еще никогда никого не ненавидел! Я хочу, чтобы ты сдох самой мучительной смертью! Чтобы ты бился в предсмертных конвульсиях, и никто, слышишь?! Никто тебе не помог! А-а-а-а!

Крича на весь дом, Билл побежал в кухню и взял нож. Отец испуганно сглотнул и попятился к входной двери. Однако мальчик не собирался на него нападать. Его жертвой стала подушка, которую он принялся безжалостно тыкать ножом, как только забежал в спальню.

- Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Мразь, урод, скотина! Ненави-и-и-жу!

Вскоре выбившись из сил, Билл бросил нож на пол и, уткнувшись лицом в изрезанную подушку, пронзительно зарыдал.

Отец нерешительно приблизился к нему и сел рядом.

- Билл, успокойся, - однако интонация не была извиняющейся. Она вообще не выражала никаких эмоций.

- Убирайся! – сквозь слезы произнес мальчик. – Убирайся, пока я не убил тебя!

- Если ты сейчас же не прекратишь истерику, я вызову скорую, и тебя заберут в психушку. Понял?

- Да будь ты проклят! – хрипя от крика, завопил Билл и бросился в коридор.