Райские птички (СИ)

Вскоре блуждание по темному коридору закончилось. И теперь Билл увидел вокруг себя другой коридор, освещенный свечами и украшенный золотыми узорами на стенах и потолке.

- Где… - но задать вопрос не удалось, так как стражник грубо закрыл ему рот рукой.

- Молчать! – зашипел он и постучался в одну из многочисленных дверей.

Казалось, он выстукивал какую-то мелодию, и только когда закончил, ему открыли. На пороге стоял не кто иной, как брат Томаса, принц, который бросил Билла в темницу. От одного его взгляда у юноши сжалось сердце, и ватными стали ноги. Брезгливо поморщившись, Август отошел чуть в сторону, пропуская внутрь.

- Ваше Сиятельство, мы…

- Я вижу, - бесцеремонно перебил стражника принц, не сводя глаз с пленного. – Отпустите его, - мужчины повиновались мгновенно. – Теперь можете идти.

Все тело била мелкая дрожь, и Билл был не в силах совладать с собой. Он обвел взглядом комнату и заметил слугу в белом парике, которого первым встретил во дворце. Кажется, его имя Генрих.

- Ну, что ты дрожишь, как девица перед первой брачной ночью? – усмехнулся Август, заставляя вздрогнуть. Однако Билл удержался от ответа и лишь опустил глаза. Принц неспеша обошел его кругом и остановился за спиной. – Генрих, а вы знаете, сзади его можно запросто спутать с девицей. Только платье одеть на него и можно вести под венец! – оба рассмеялись, и лишь Билл оставался серьезным. А Август все не унимался, – Вот только помыть его надобно, а то вонь от него жуткая! Вряд ли мой братец возжелает его, если его не искупать.

От последних слов у Билла округлились глаза.

- Возжелает? – не удержался от вопроса он.

- Если привести тебя в опрятный вид, то непременно.

- Но я не… Для чего вы сюда меня привели?

- А ты еще не догадался? – с уст Августа сорвался злобный смех. Подойдя к нему вплотную и заглянув в глаза, он уловил в них страх и наслаждался этим. – Думал, тебя сейчас накормят и отпустят? Ну, накормить-то мы накормим. Иначе ты совсем выбьешься из сил и не сможешь ублажать Томаса. А отпускать тебя никто не станет.

- Ублажать? – слух цеплялся за слова, от которых становилось больно и противно.

- Тебя привели во дворец потому, что ты приглянулся моему любезному брату и будешь ему служить для любовных утех, - улыбка исчезла с тонких губ, и лицо Августа стало серьезным. – Если сможешь его удивить, будешь жить здесь. А если ему что-то не понравится, придется тебя отправить обратно в темницу.

- Любовных утех? – в услышанное не хотелось верить.

Ведь Билл так верил Томасу. За один его благородной взгляд он был готов называть его ангелом небесным и молиться на него. Неужели это все фальшь? Но чего ради? «Любовных утех»? В глазах скопились слезы, и стало трудно дышать.

- Естественно. Я надеюсь, ты хоть что-то умеешь? А то он, знаешь ли, многих искусников повидал.

Слова больно резали душу. Настолько больно, что хотелось умереть. Единственный человек, ради которого Билл снова захотел жить, предал его. Осознавать это было невыносимой пыткой.

- Лучше сразу прикажите меня казнить! – отчаянно закричал Билл, выпуская слезы наружу. – Я не собираюсь никого ублажать и служить для любовных утех!

- Ты будешь делать то, что я тебе говорю. И не смей перечить! – Август сузил глаза и гневно поджал губы. Затем он повернулся к слуге, - Генрих, проследите за тем, чтобы этот юнец был чист и свеж, и подберите ему нормальную одежду. Когда все будет готово, приведите его в покои Томаса.

7

- Здравствуй, - на плечо опустилась рука брата, и Том обернулся, сталкиваясь с парой черных глаз, чем-то похожих на свои собственные.

Молча кивнув, он вернул взор к качелям, которые еле заметно раскачивал ветер. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить с Августом.

- Как ты? – фальшивая забота раздражала больше равнодушия, но не ответить нельзя.

- Хорошо.

- Все прошло?

- Да, - Томас даже не пытался сделать вид, что ему интересен разговор.

- У меня для тебя хорошая новость.

Тому стало любопытно, и он посмотрел на брата, замечая, как тот настороженно покосился на стражника, которому король приказал охранять принца беспрестанно.

- Хочешь снова ударить меня по голове? – ядовито спросил он, прожигая брата взглядом.

- Господи, что за абсурд?! – по лицу Августа было сложно определить, возмущен он до глубины души от нелепости предположения или удивлен, что его раскусили. – Я не знаю, что с тобой на самом деле произошло, но я здесь не замешан! Как тебе хватает дерзости и глупости думать такое?! Да и вообще, знаешь… Мне кажется, это дело рук Бернхарда.

Томас округлил глаза и теперь уже с искренним интересом слушал. Поймав на себе любопытный взгляд, Август сел на скамью рядом с Томом и зашептал почти в губы.

- Не верю я, что ты болен. И не поверю ни за что! И дело даже не в том, что я отказываюсь верить, и не в моей необъятной любви к тебе, не в сердце, что бешено бьется и рвется на куски при одной лишь мысли, что мой любимый брат…

- Быть может, песню о любви ты мне в другой раз споешь? – закатив глаза, остановил его Том.