Райские птички (СИ)

- Я не знаю, - честно ответила она. - Все, что я знаю, это то, что я хочу спать! И ребёнка! От тебя, Гельмут. И кабриолет!

- Ты очаровательна, Софи. Пойдём, я уложу тебя в кроватку.

Глава 24

- Проход закрыт, - прошептала Вилина.

- Не проход, а проезд, - поправил Джереми, хотя и ему стало не по себе. Ночь. Тёмная, клубящаяся туманом степь позади. Холодный ветер с океана. Пустынная дорога. Шлагбаум. - Это для машин, а мы обойдем по краю.

Только он ступил на обочину, как под каблуком у него щёлкнуло, загорелась жёлтая лампочка на шлагбауме - тускло и зло, будто волчий глаз, глянула в их побелевшие лица - и по степи разнёсся пронзительный вой. Очевидно, сработала сигнализация.

Беглецы шарахнулись прочь - но поздно. Из клочков тумана соткалась плотная приземистая фигура с автоматом наперевес - а может, это им с перепугу померещилось, и в руках у часового была всего лишь палка? Сонный молодой голос окликнул:

- Ребята, вы куда? Пропуска покажите.

- Что? - боязливо переспросил Джереми.

Пропуска ни у него, ни у Вилины не было - да и вообще, он плохо понимал, что это такое. Какой-то документ, судя по всему. Но их единственные документы - а именно, учетные карточки, в которые заносились результаты тестов - остались у Хорька.

Солдат с автоматом - или молодчик с палкой - нетерпеливо тряхнул оружием, чем бы то ни являлось в действительности, и поторопил:

- Ну? Ты что, парень, глухой?

- У нас нет пропусков, - сказал Джереми.

Вилина вцепилась ему в плечо. Он ощущал всем телом её озноб - и сам трясся, как медуза в горсти, каждой мышцей и каждым суставом, зябко и мучительно, и никак не мог унять постыдную дрожь. Он не хотел, чтобы Вилина чувствовала его страх.

Часовой потоптался на краю дороги. Судя по смачному звуку, сплюнул себе под ноги.

- Вы из Эколы, что ли?

- Да.

- Идите за мной.

Там, куда их привели, было много людей и столов. По столам плескался золотой свет, клубился сизый папиросный дым, и воняло чем-то противным, как бы колорадским жуком - только острее и гаже. Несгораемые шкафы выстроились вдоль стен, скособочился огромный стенд с фотографиями - слишком мелкими, чтобы издали разобрать, что на них, но достаточно крупными, чтобы не сливаться в единый, переливчатый фон - и броским заголовком: "Наше счастье - в нашей силе".

Мужчины в пятнисто-серых униформах отвечали на телефонные звонки, перебирали какие-то документы, пили кофе и разговаривали, отчего в комнате стоял гул, тихий и монотонный, точно шум прибоя. Они могли бы оказаться родными братьями доктора Корка - похожие на него и друг на друга, но не лицом или фигурой, а мёртвенной пустотой в глазах.

От страшной догадки Джереми прошиб пот. Неужели все люди на материке - такие? Но, если так, то куда же они с Вилиной бегут? От кого и зачем? И что, в конечном счёте, представляет собой Экола - благодатный оазис в пустыне равнодушия и жестокости или тюрьму? Больницу, где только и умеют, что делать уколы, от которых душа покидает тело и пускается бродить беспризорным псом по звонким металлическим коридорам?

"Если счастье в силе, то почему эти сильные парни выглядят, как зомби? - устало думал Джереми. - Ложь, опять ложь... И здесь, и везде..."

Пока он и Вилина мялись у дверей - покинутые и как будто никому не интересные - и ждали своей участи, страх сменился апатией. Крошечный росток любопытства увял.

Наконец, поговорив с кем-то по телефону, их провожатый вернулся. Джереми подивился его лихим усам - и всему облику чёрного, сытого таракана. Жирный, словно намасленный лоб, толстые губы, тугие щеки в булавочных крапинах угрей... Должно быть, у Вилины возникла такая же ассоциация - она сморщила нос, точно собираясь чихнуть или заплакать.

- Ну, что, райские птички, отлетались? - спросил "таракан" почти весело, блестя мазутными усами. - Бежать удумали?

Отпираться было бессмысленно. Джереми кивнул. Его мутило, и хотелось, чтобы всё поскорее закончилось.

- Я позвонил в Эколу, сейчас за вами приедет кто-нибудь из ваших, - сказал "таракан" и сально подмигнул Вилине. - Запретного плода отведала, красотка? Из рая не бегут. Разве что вы - Адам и Ева.

Вилина покраснела и втянула голову в плечи. Джереми не выпускал её руки.

"Адам и Ева, - подумал он. - Хорошо бы. Вот только Адам не был младше Евы. Бог сразу сотворил их взрослыми - и равными".

Через полчаса за ними на синем "вольво" приехал Фреттхен. Не столько взбешенный, сколько оскорблённый и расстроенный, он посмотрел на беглецов красными от бессонницы глазами, словно хотел сказать: "От кого - от кого, но от вас ребята, я такого не ожидал". У него был вид человека, которого предали все близкие и друзья.

Джереми ответил ему мрачным взглядом исподлобья.

Они шли - в узком луче света, падающем из приоткрытой двери - через двор к машине. Хорёк - впереди, сгорбленный, понурый, потёртый, как старый пиджак, а Джереми с Вилиной - переплетённые, как два молодые деревца, склонившие головы на плечо друг друга. Неудачный побег ещё больше сблизил их.