Райские птицы из прошлого века

Вот что я тебе скажу: мы всего лишь крупинки звездной пыли, атомы неведомой силы; сами мы бессильны, но вместе все же представляем собой огромную силу, которая использует нас так же безжалостно, как огонь пожирает дрова. Мы частички какого-то вещества, сами по себе беспомощные. Мы просто электрические разряды; электроны, постоянно колеблющиеся между двумя магнитными полями – рождением и смертью. Мы не можем избежать пути, по которому проложены наши дороги. Как самостоятельные существа, мы по-настоящему не существуем, не живем. Нет жизни, нет бытия; есть просто колебательные движения. Что такое жизнь, как не слабый, неуверенный жест, начинающийся и заканчивающийся забвением? Кто в истории человечества достиг того, чего желал достигнуть на самом деле? Нет, то, что люди называют жизнью, – это лишь электрон, вспыхнувший между полями рождения и смерти. Как нет начала, так никогда не будет и конца.

Я снова возьмусь за старое – попытаюсь казаться великим поэтом.

Я перечитывал твое стихотворение снова и снова. Ты – поэт и обязан развивать свой талант. Должен извиниться перед тобой; мне почти нечего сказать, и я должен волей-неволей написать стихотворение, чтобы письмо не было оскорбительно коротким. Ты, разумеется, прочтешь эту чушь из вежливости, даже если будешь умирать от скуки. Но я никогда и не претендовал на звание стихотворца. Я посылаю свои стихи только близким друзьям, которые знают, на что я способен и не ожидают от меня ничего выдающегося.

Напиши мне, когда будет время.

Глава 1 Правильные поступки

В деревню Саломея отправилась пешком. Она шла медленно, то и дело оглядываясь на дом, который, казалось, не спускал с гостьи внимательного взгляда. Неужели дом думал, что Саломея ему поверит? Или тому, кто играет пьесу, расставляя точки вместо запятых?

Елена сама написала письмо? Экспертиза дала однозначный ответ.

И пулю себе в висок сама пустила.

Но где блокнот или тетрадь, из которого вырвана эта страница? Где ручка с бледно-лиловым, как будто заранее выцветшим стержнем? Где клетка для голубя или коробка, или что-нибудь, свидетельствовавшее о присутствии птицы?

Птица – неважна. Она – случайный свидетель, красноглазый, красноклювый, но бесполезный в делопроизводстве. Куда как важнее в данном случае признание чистосердечное в количестве одного экземпляра.

Голубь, который сидел в сумке смирно, заворочался.

– Тихо, – велела ему Саломея.

Шелестел овес, осыпаясь на землю. На самом краю поля виднелась алая махина комбайна, замершего не то на перерыв, не то в принципе. Стрекотали кузнечики. Голубь суетился, царапал короткими коготками атласную подкладку.

Его же нарочно принесли и оставили.

Вопрос – кто? И зачем? Елена? Но в ее письме ни слова о голубях, и в комнатушке нет следов присутствия птицы. Ни перышка, ни пушинки, ни белых птичьих фекалий.

Голубь жил, но в каком-то другом месте. Где?

Комбайн все-таки тронулся, пополз по краю поля, выбривая густую овсяную щетину. За ним оставалась полоса стриженой земли, глядевшаяся издали мягкой, бархатистой.

В хвост комбайну пристроился грузовик с бортами, выкрашенными в грязно-бурый цвет. Проехав пару метров, колонна остановилась. Комбайн приподнял жатку, обнажив сизые лезвия с клочьями стеблей. Машина грохотала, тряслась, угрожая развалиться, а потом вдруг затихла.

Поравнявшись с ней, Саломея помахала руками.

– Здравствуйте, – сказала она.

– И тебе не хворать, – водитель провел рукой по пышным усам, на которые уже налипли полупрозрачные былинки.

– А вы из деревни будете?

Последовал важный кивок.