Райский сад

Проснувшись среди ночи после восхода луны, Дэвид не сомневался, что гордиться им было рано, ну разве чуть-чуть, за его проворство с птицами. Он выследил слона ночью, убедился, что оба бивня на месте, и навел мужчин на его следы. За это они, несомненно, благодарны ему. Но как только началось изнурительное преследование, Дэвид только мешал и мог испортить все дело, как Кибо той ночью, когда он слишком близко подошел к слону. Дэвид понимал, что они злятся на себя за то, что вовремя не отправили его назад. Бивни слона весили по двести фунтов каждый. Должно быть, на слона охотились с тех самых пор, как его бивни выросли до необычных размеров, и вот теперь они втроем убьют его. Они наверняка убьют его, потому что он, Дэвид, сумел продержаться до ночи, хотя уже в полдень совершенно выбился из сил. Возможно, и за это они тоже были ему благодарны. Но для преследования Дэвид был только обузой, и без него они бы управились намного быстрее. Как часто днем он жалел, что предал слона, а к вечеру даже подумал, что лучше бы он вовсе не встречал его. Проснувшись ночью, он понял, что это неправда.

Все утро, работая над рассказом, Дэвид пытался вспомнить, что он чувствовал и что же произошло в тот день. Самое трудное было точно передать его ощущения – такими, какими они были тогда, без налета более поздних переживаний. Детали природы он помнил отчетливо и ясно, как и утро того дня, пока не приступил к описанию длительного, изнуряющего перехода, но и это ему удалось. Передать отношение к слону было сложнее, и, возможно, ему придется отложить работу на время, чтобы суметь точно рассказать, что он чувствовал, и не позже, а именно в тот день. Дэвид вспомнил, что он тогда испытывал, но он слишком устал, чтобы точно передать это чувство в рассказе.

Он думал об охоте и мысленно продолжал жить в рассказе даже тогда, когда запер чемодан, вышел из комнаты и направился по выложенной каменными плитами дорожке к террасе, где под сосной, повернувшись лицом к морю, сидела Марита. Она читала и не могла слышать шагов его босых ног. Увидев ее, Дэвид обрадовался, но потом вспомнил об их нелепом уговоре и ушел в свою комнату. Кэтрин не было, и он вернулся на террасу поговорить с Маритой. Он по-прежнему жил той, настоящей, жизнью, которую оставил в рассказе об Африке, а все окружающее казалось неестественным и фальшивым.

– Доброе утро, – сказал он. – Ты не видела Кэтрин?

– Она куда-то уехала, – ответила девушка. – И велела передать тебе, что вернется.

Неожиданно все стало на свои места.

– Не знаешь, куда она поехала?

– Нет, – сказала девушка. – Она взяла велосипед.

– Бог мой, – сказал Дэвид. – Она же не ездила на нем с тех пор, как мы купили машину.

– Так она и сказала. Она решила вспомнить, как это делается. Ты хорошо поработал?

– Не знаю. Завтра станет ясно.

– Завтракать будешь?

– Не знаю. Поздновато.

– Лучше поешь.

– Пойду приведу себя в порядок, – сказал он.

Он уже принял душ и начал бриться, когда появилась Кэтрин. На ней были купленная в Гро-дю-Руа блуза и короткие холщовые брюки до колен. Было жарко, и блуза насквозь промокла от пота.

– Чудесно, – сказала она. – Только болят мышцы бедер при подъеме в гору.

– Ты далеко заехала, дьяволенок?

– Шесть километров, – сказала она. – Пустяки, но здесь столько подъемов и спусков.

– Страшная жара. Кататься можно разве что ранним утром, – сказал Дэвид. – Но я рад, что ты вспомнила про велосипед.

Она пошла в душ, а когда вернулась, сказала:

– Смотри, какие мы оба смуглые. Как раз такие, как нам хотелось.

– Ты – темнее.

– Ненамного. Ты тоже очень загорел. Посмотри на нас вместе.

Они подошли к высокому зеркалу.

– Ну, как мы тебе? – сказала она. – Очень красиво. Мне нравится.

Она стояла прямо перед ним, и он дотронулся до ее груди.

– Правда, странно, наши мокрые волосы кажутся бесцветными. Тусклыми, как водоросли.

Она взяла расческу и зачесала волосы назад, точно только что вышла из моря.

– Теперь снова буду носить их так. Помнишь, какие у меня были волосы в Гро-дю-Руа и потом, когда мы жили здесь весной.

– Мне нравится, когда они чуть-чуть спадают на лоб.

– А мне так надоело. Но раз тебе нравится… Может быть, поедем в город и позавтракаем?

– Ты еще не ела?

– Хотела подождать тебя.

– Ладно, – сказал он. – Поедем и позавтракаем. Я тоже голоден.

Они отлично позавтракали cafe au lait, brioche с клубничным джемом и oeufs au plat avec jambon, а когда поели, Кэтрин спросила:

– Ты не пойдешь со мной к Жану? Я хочу вымыть голову и подстричься.

– Я подожду тебя здесь.

– Ну, пожалуйста, пойдем со мной. Ты же был там раньше, и хуже от этого никому не стало.

– Нет, дьяволенок. Один раз я уступил, но только раз. Это все равно, что сделать татуировку или еще что-нибудь в этом роде. Не уговаривай.

– Но это так важно для меня. Я хочу, чтобы мы были одинаковыми.

– Мы не можем быть одинаковыми.

– Нет, можем, если ты согласишься.

– Я сказал – нет.

– Даже если это – мое единственное желание?

– Если бы!

– Но мне так хочется, чтобы мы были похожи. Ты уже почти такой, как я, осталось совсем чуть-чуть. Море постаралось за нас.

– Пусть оно и дальше старается.