Райский уголок

По дороге домой Миранда продолжала рассказывать про Майка. У него седьмой размер обуви, и это меньше среднего, но зато она сможет носить его тапочки, когда они будут жить вместе. Это мне очень понравилось. Я сказала Миранде, что с удовольствием носила бы мужские пальто или обувь, просто чтобы показать, на что способна, а она сказала, что это одна из трагедий детей из неполных семей и что я всегда буду стремиться надеть мужскую одежду. Сама она запросто может брать ее или не брать, потому что ее отец живет с ней вместе с самого рождения.

Майк никогда не ест пудинги, только консервированные личи, и еще иногда рождественский. Он пишет стихи, и даже один стих посвящен ей, «Снежная фея и солнце», многообещающий, но реалистичный; а еще один стих – мягкое порно под названием «Женский пенис», про полумужчину, полуженщину, полукурицу, а на самом деле он про самоосознание и милосердие, но плохо заканчивается.

В начале квартала «Платаны» к нам подрулил сам Майк Ю на «датсун черри».

– Смотри, это Майк, – воскликнула Миранда и бросилась через дорогу.

Мы были знакомы, но теперь, когда я так много узнала о нем, он казался совсем другим.

Миранда прыгнула на пассажирское сиденье, чмокнула Майка в щеку. Они перебросились парой фраз, потом Майк окликнул:

– Эй, Лиззи!

Я подошла.

– Подбросить тебя? – предложил он.

Миранда ответила вместо меня:

– Нет, она же здесь и живет, в квартале «Платаны».

– Но спасибо, – добавила я.

– Я думал, ты живешь на другом конце деревни.

– Раньше жила, – сообщила Миранда. – Но ее семья разорилась.

Майк явно огорчился:

– Черт, прости.

– Это было давным-давно, – сказала я.

– Вот не повезло, – сказал Майк.

2 «Облегчительный цикл»

В день первый меня ввела в курс дел «Райского уголка» сама Ингрид, Жена Хозяина, строгая красноглазая дама, которая беседовала с нами накануне. Я сразу поняла, что на ней тут все держится. Она все замечала, от тонюсенькой нитки на ковре в общей комнате до пациента, который растянулся на полу, споткнувшись о выщербленную плитку. Орлиный взор и всегда начеку.

Я обратила внимание, что пациентам она нравится – полагаю, в силу вышеупомянутого – и они внимательно следят за ней глазами, чтобы понять, что еще мудрого и чудесного она учинит в следующий момент – скажем, поставит на каминную полку пучок веток в кувшине или заметит паука и выбросит его в окно, в милые кустики, окружающие патио. Я решилась бы утверждать, что пациенты ее любят.

И персоналу она тоже нравилась. Не своим ростом, но очарованием – или, может, и тем и другим. Персонал высыпал ей навстречу, дабы выслушать ее мнение и, кивая, согласиться с каждым ее словом. Одна сестра начала было рассказывать про какого-то дрянного старикашку, который вечно всеми командует и помыкает и вообще такой типичный немец, что она готова затолкать ему швабру в задницу, а Жена Хозяина мягко заметила, что этот старик отрекся от Гитлера, что у него высокий IQ и что он чуть было не получил медаль Макса Планка[2], и сестра тут же сказала, что она именно так и думала и что старик определенно мудрец.

У Миранды тоже был первый день, и правила ей объясняла странная пожилая дама в квадратных очках, которую все звали Матрона; она, вероятно, была главной медсестрой, но запросто могла оказаться и слишком много себе позволяющей пациенткой, возомнившей себя медсестрой и укравшей форменное платье. Матрона была полной противоположностью Жене Хозяина. Приземистая и коренастая, пациенты ее игнорировали, а персонал с ней пререкался.

Во время перерыва на кофе в тот первый день, когда все забавлялись с новомодными щипцами для завивки «Чокнутая крошка» сестры Хилари и накручивали себе локоны в стиле Фэрры Фосетт[3], Матрона внезапно объявила, что видела, как Гордон Бэнкс[4] мыл свой «форд гранада» в резиновых перчатках, и что она после этого потеряла к нему всякое уважение.

Остальные тут же напустились на нее.

– А почему мистер Бэнкс не должен носить резиновые перчатки?

Даже Миранда, у которой вообще-то был первый рабочий день, встряла с замечанием, что это прекрасно, что Гордон Бэнкс сам моет свою машину, а не заставляет свою жену корячиться. Я удивилась, как это Миранда осмелилась ополчиться на свою наставницу. И хотя мне не было никакого дела до резиновых перчаток, я вынуждена была внести свою лепту и потому сказала «Верно», сдержанно – беспроигрышный вариант, ни к чему не обязывающий.

Матрона сказала, что мы так разволновались, будто это был настоящий Гордон Бэнкс.

– Так и есть, – подтвердила одна из сестер.

– Вовсе нет, – возразила Матрона.

– Нет, да, – горячилась другая сестра.

– Разве? – усмехнулась Матрона.

И все сидевшие за столом рассмеялись.