Райский

— Может быть, это ты принадлежишь мне, — возражаю я мягким голосом.

Он долго не отвечает, но потом смеется, как будто я только что сказал что-то смешное.

— Глупая маленькая мазохистка, я никому не принадлежу, — уверяет он меня. — Меньше всего тебе.

Но я ему не верю. Он напускает на себя отчужденный вид, но это чушь. Однако я решаю не говорить ему ничего больше по этому поводу.

Я толкаю его в живот, заставляя его отступить, чтобы я могла спрыгнуть со стола.

— Хорошо, — говорю я, пожимая плечами. — Неважно. Убирайся, чтобы я могла смыть твою сперму с моих ног.

Я уверена, что он собирается уйти после такого заявления, но он удивляет меня, беря меня за руку и ведя в ванную. Он включает душ и позволяет воде согреться. Поворачивается ко мне и снимает с меня оставшуюся одежду. Затем он еще больше ошеломляет меня, раздеваясь сам. Снова взяв меня за руку, он помогает мне встать под душ, а затем следует за мной.

— Что ты делаешь? — бормочу я, когда он велит мне встать под ручей, а затем мочит мои волосы. Он не отвечает, хватает мою бутылочку с шампунем и поворачивает меня так, чтобы я стояла к нему спиной. Он брызгает шампунем на руку, затем массирует пальцами мои волосы, уделяя пристальное внимание моей коже головы.

Мои глаза закрываются, и я издаю легкий стон, потому что это так приятно. Он заставляет меня ополоснуть волосы, затем повторяет процесс с моим кондиционером. Со мной раньше никогда такого не случалось, никто меня не мыл. Я чувствую себя избалованной, и когда он берет мою мочалку и наливает в нее немного средства для мытья тела, я не сопротивляюсь ему.

Начиная мыть меня сверху донизу, на ходу он проводит рукой между моих ног, дразня меня пальцами, прежде чем перейти к мылу и обхватить мою грудь. На самом деле он не пытается меня возбудить, просто играет со мной, но я все равно извиваюсь в его руках. Когда он смывает с меня гель для душа, он поворачивает меня лицом к себе и протягивает мне мочалку.

— Твоя очередь, — говорит он без дальнейших объяснений.

Я мгновение смотрю на него, немного застигнутая врасплох, но потом хватаю гель для душа и впрыскиваю еще в мочалку. Он стоит очень неподвижно, когда я начинаю водить ею по его большому телу. Поначалу я стараюсь водить ей по существу, но не могу удержаться от того, чтобы не задержаться на его прессе или исследовать его широкую спину нежными прикосновениями.

Когда я дотягиваюсь до его члена, я не утруждаю себя мочалкой и просто беру его в свою мыльную руку. Я начинаю гладить его, и он твердеет в моих объятиях.

Это странно волнующее ощущение, когда его тело напрягается вокруг меня. Я поднимаю взгляд на его лицо, и его челюсть стиснута, его голубые глаза горят желанием, когда они встречаются с моими. В его взгляде отчаяние, которое опьяняет, потому что я единственная, кто его вызывает. Я толкаю его до предела одной своей рукой, и я хочу видеть, как он переваливается через край.

Наклонившись вперед, я облизываю его головку, продолжая гладить его, и его член дергается в моей руке. Глядя на него из-под ресниц, я могу сказать, что ему это нравится. Я снова и снова облизываю его член.

Обхватив губами его острый пик, я сосу, дергая его все быстрее и быстрее. Он кладет руки на стенку душа, чтобы собраться с силами, когда я подталкиваю его все ближе и ближе, чтобы освободить. Меня даже не волнует, что я не получаю ничего прямо сейчас. Наблюдать за его реакцией на мое прикосновение и быть мучителем в кои-то веки в наших испорченных отношениях, так приятно.

Наконец он откидывает голову назад и кричит, когда кончает. Я продолжаю гладить его во время кульминации, только замедляя свою руку, как только он начинает размягчаться. Не говоря ни слова, я снова хватаю мочалку и вытираю его, затем направляю струю воды на стену душа, чтобы смыть его беспорядок. Он тяжело дышит и хватает меня за волосы сзади, чтобы удержать мою голову, когда он опускает свои губы к моим для тлеющего поцелуя.

Вскоре после этого мы заканчиваем принимать душ, и он заворачивает меня в полотенце, чтобы вытереть. Он хватает одно для себя и вешает его себе на талию, затем мы вместе выходим из ванной. Уже поздно, и я устала, поэтому направляюсь прямо в свою постель.

Я боюсь спросить Сэйнта, хочет ли он остаться, но он следует за мной и выдергивает у меня полотенце, прежде чем откинуть одеяло и впустить меня. Он скользит рядом со мной, хватает меня за талию и тянет назад, так что моя задница прижимается к нему. Я ненавижу то, какой безопасной и теплой я себя чувствую, когда он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Несправедливо, как легко он может обезоружить меня и заставить забыть мой гнев на него и все остальные долбаные проблемы в моем мире.

— Ты все еще засранец, — шепчу я, прижимаясь к нему. Он усмехается, и я чувствую, как его губы растягиваются в улыбке у моей шеи.

— Я знаю, — бормочет он. — А теперь давай спать.

Я слишком устала, чтобы бороться, поэтому я закрываю глаза и позволяю себе погрузиться в глубокий сон без сновидений.