Ракетное утро России (СИ)

После той бурной ночи они спали в разных постелях. Как такового выяснения отношений между ними не произошло. Она рассказала, как была завербована контрразведкой – из-за близких личных отношений с штабс-капитаном Фоминым, позже он вырос в звании и должности. Не могла быть до конца любезной с Тиллем, потому что это помешало бы выполнению другого задания. Какого? Ему лучше не знать. Потом получила добро сманить его в Германию через связи конторы «Вольфштейн и Ко» с концерном «Адам Опель ГМБХ». На жаргоне разведки, внедрила его во вражеский лагерь втёмную, получая там львиную долю информации из первых уст.

- Но почему тогда часто исчезала? – спросил обескураженный любовник.

- Потому что были и другие задания.

Они беседовали в той гостиной, где через неделю пролилась кровь. Элиза сидела строгая, в закрытом сером костюме. Теперь она даже переодевалась не на глазах у Георгия, хоть он тысячу раз видел её одетой, полуодетой и совершенно голой.

- Я озвучу вопрос, что вертится у тебя на языке, но ты не можешь произнести его вслух. Связывали ли меня с тобой какие-то личные чувства или то была просто работа?

- Ну… я…

- Ответа на него не получишь. Иногда думай и отвечай себе сам. Одно скажу точно – до возвращения в Россию между нами ничего не будет.

И ни малейшей гарантии, что близость возобновится на Родине.

По закону «…потерявши – плачем», Георгий вдруг начал страстно желать её, в самом плотском, пошлом смысле, хотел просто повалить на кровать и ворваться в сладкие дебри как в прежние времена… Но один только суровый взмах ресницами отбивал у него всякий запал предпринять авантюру.

И, тем не менее, просто так бросить Элизу на съедение британским волкам он не мог.

«Опель-Империал» притормозил у ограды дома. Взявшись за створку ворот, Георгий заметил на снегу следы колёс.

Входная дверь была не закрыта, тело исчезло.

Тщательно заперев дверь изнутри, Георгий в одиночестве вылакал целую бутылку коньяка без закуски и уснул не раздеваясь.

Глава десятая. Противоядие

Вечер, когда Сергей Павлович беззаботно гулял с Ольгой по вечерней Перми, был последним спокойным перед неделями сумасшедшего мозгового штурма.

Для начала всех без исключения, вхожих в конструкторские залы и экспериментальные цеха Мотовилихинского полигона, перевели на казарменное положение и лишили всякой связи с внешним миром, включая невозможность предупредить госпожу Медынскую, что не придёт как обещал. Потом огорошили заданием: срочно создать реактивный перехватчик или противовоздушную ракету с возможностью поразить вражеский аэроплан на высоте четырнадцать тысяч метров, летящий со скоростью шестьсот километров в час!

- Женя! Не бывает такого, - поделился сомнениями Серёжа.

Бестужев, имея собственный кабинет, большую часть времени проводил у кульманов или в цехах.

- Значит, бывает. И чует сердце, это тот самый гросс-флюгцойг «Кондор», о котором взахлёб писали их газеты, только усовершенствованный.

- На «Опеле»… Где наш Жора.

- Уже не наш и не Жора, а герр Юрген Тилль, представитель германской нации и той же авиапромышленности, что выпустила аэропланы, бомбившие Одессу, мой друг.

Рука, машинально чертившая на листе ватмана непонятные линии, сорвалась вниз, окончательно испортив этот лист.

- Не верю! Как он мог? Нормальный же был мужик. Свойский.

- Деньги, бабы и война меняют людей. В случае с Жоркой – скорее баба. Ты хоть помнишь свою еврейку-зазнобу московских времён? У меня-то в голове все перепутались, может, и не узнаю, когда встречу.

- Не-е-е… Роза Соломоновна – отдельная страница в моей жизни, и, поверь, не самая худшая.

Сергей вдруг понял, что не может представить её лицо, как и девушек, бывших предметом мимолётных петроградских увлечений. Их упрямо заслонила едва знакомая Оленька Медынская.

- Но вряд ли по ней страдаешь, да, офицер? А Жора бросил всё и умчался с ней в другую страну. Ты бы ради бабы уехал в Германию делать ракеты против нас? Вот и я говорю. Люди разные. Ладно, хватит о юбках. О главном что-нибудь надумал? Хотя бы в порядке бреда?

- Ничего толкового, Евгений. Сроки малые, аэроплан за краткое время не осилим. Совершенно иная аэродинамика, у нас даже труб на такую скорость потока не сыщешь. Перехватчик должен дать семьсот-восемьсот километров в час! Ну, и у турбинщиков пока дела не ахти.

- Да, - согласился Бестужев. – Парни рисуют эскизы малого ракетного аэроплана, на килограмм горючего два кило окислителя.

- Всё это на пользу. Пригодится, когда появится турбинный двигатель. Но нам нужна ракета. Быстро, из того что умеем и знаем. И, главное, эта ракета должна попадать в цель на четырнадцати километрах!

- Даже обнаружить-то её заранее никак. Чтоб запустить ракету точно, мы должны столь же точно обнаружить цель километров за двадцать. Всё, закрываем тему.

- Не торопись, начальник. Лучше скажи – в Пермь можно выбраться?

- Не знаю, - покачал головой Бестужев. – Опричники свирепствуют. А зачем тебе?

- Помню, читал… Вспомнить не могу. Библиотека нужна, хорошая.