Ракетный центр Третьего рейха

Я без особых сложностей перешел на новую должность и через несколько недель стал успешно выполнять новые обязанности. Если прежде мне приходилось работать во всем комплексе Пенемюнде, то теперь практически вся моя профессиональная деятельность сосредоточилась на испытательном полигоне № 7, где раньше я впервые наблюдал за статическим огневым испытанием ракеты А-4. Самыми большим на полигоне были сборочный цех и ангар для подготовки ракет к запуску, где я в первый раз увидел ракеты Пенемюнде. В ясные дни огромный испытательный полигон можно было увидеть со скалы Козерова, в 16 километрах отсюда. Его построили не только для испытаний ракеты А-4, но и для гораздо более крупной A-9/ A-10 – двухступенчатой межконтинентальной ракеты, которую Гитлер в свое время надеялся сбросить на Соединенные Штаты. Эту ракету так и не построили, ибо все усилия решили сосредоточить на А-4. В ракете должен был стоять стартовый двигатель А-10 с тягой 200 тысяч килограммов, и ракета A-9 – по существу, крылатая А-4 – как конечная маршевая ступень с тягой двигателя 25 тысяч килограммов. Данная конструкция была схожа с ракетопланом, впервые предложенным доктором Ойгеном Зенгером в середине 1930-х годов и применяемым в Соединенных Штатах при разработке гиперзвукового перехватчика-разведчика-бомбардировщика Dyna-Soar – «Дайна-Сор» (от Dynamic Soaring. Здесь игра слов: Dyna-Soar произносится так же, как англ. Dinosaur – «динозавр». – Пер.).

«Мозг» ИС-7 находился в центре управления, расположенного вдоль земляного вала вокруг испытательной площадки. Здесь находились кабинеты главного инженера ИС и его инженерно-технического персонала. В большой комнате с окнами, выходящими на противоположную от испытательной площадки сторону, располагались столы для пятнадцати сотрудников. Как правило, за ними никто не сидел, ибо большую часть времени инженеры проводили на испытательной площадке, готовя ракету к испытанию, устраняя неисправности, проверяя систему запуска и т. д. В дальнем конце комнаты находился кабинет меньшего размера, отгороженный стеклянной перегородкой. В нем стояли письменный стол Хартмута, напротив него – мой. Соседние два стола занимали Гельмут Клее – помощник по административной работе и Вилли Мюнц – очень способный ведущий инженер-испытатель.

Скучную повседневность можно описать, перечислив события обычного дня, 8 ноября 1943 года, незадолго до Тегеранской конференции, где была установлена дата открытия союзниками второго фронта во Франции. Осень давно началась, и несколько лиственных деревьев, рассеянных по хвойным рощам, выделялись яркими пятнами среди вечнозеленых насаждений. Часто шел дождь, и в такие дни все казалось серым – плоская лесистая местность, небо и море сливались в одно серое пятно. Когда с моря дул холодный влажный ветер, работа усложнялась из-за негативного влияния погоды на людей и на требующее бережного отношения испытательное оборудование. Сегодня был как раз такой день.

Мы с Хартмутом только что обсудили план работы на следующую неделю, когда в кабинет вошел Мюнц, рухнул на стул и облегченно вздохнул:

– Ну, у нас наконец получилось. Последнее испытание прошло успешно. Опять некачественная точечная пайка из-за непрогретой поверхности в основной распределительной коробке. Всю ночь провозились. – Он повернулся ко мне. – Уже закрывают створки приборных отсеков, господин Хуцель. Мы доставим «огурец» на стартовую площадку прямо сейчас. Если хотите понаблюдать за процессом погрузки…

Экспериментальная испытательная ракета Фау-43 после нескольких статических огневых испытаний только что прошла окончательную предполетную проверку в ангаре. Прежде всего проверили механическую систему силовой установки: насосы, клапаны, механизмы регулировки состава топлива, герметизацию и т. д. Кроме того, группа, ответственная за силовую установку, установила новые графитовые рули в сопло камеры сгорания, заменив те, которые вышли из строя во время статических испытаний.

Затем департамент BSM проверил контролируемые им системы. Сто раз в то утро я слышал вой одного из небольших моторов-генераторов в носовом отсеке ракеты. Сигналы подавались в систему, измерялись отклонения руля направления и лопатки, регистрировалось время реакции, регулировались потенциометры. Вся эта деятельность сопровождалась почти непонятным разговором в цеху.

– Оймих-2 работает.

– Мессина-1 еще не подключена.

– Отложите установку болванки «слона», пока мы не заменим Хоннеф.

– Мы сбились; вероятно, те опять перепутали ноги мухи.

И пока продолжался этот разговор, бесчисленное множество операций, которые следовало выполнить до запуска, проделывались с любовью и решительной заботливостью придворных дам, готовящих принцессу к свадьбе. Эта работа никогда не теряла своего очарования и выполнялась с преданностью делу.