Ракетный центр Третьего рейха

Скорость ракеты в момент выключения двигателя составила около 5631 километра в час. Теперь ракета находилась в баллистической фазе полета. Так же как тщательное наведение орудия и правильный вес порохового заряда оказывают влияние на точность поражения цели, так и скорость ракеты, ее положение и ориентация в пространстве в момент отсечки подачи топлива влияют на траекторию ее движения. Все эти факторы неуклонно контролируются сложными электронными приборами.

Чтобы отметить точное место входа ракеты в воду, экспериментальные ракеты оснащались контейнером с ярко-зеленым красителем, оставляющим отчетливое пятно на поверхности моря. Пятно не растворялось достаточно длительное время, чтобы самолет успел обнаружить место падения ракеты и провести тригонометрическую съемку. Как правило, в день запуска была доступна первая предварительная информация, то есть дальность полета ракеты, ее боковые отклонения и время отсечки подачи топлива. Несколько телеметрических приборов транслировали требуемые данные и сигналы о позиции гироскопов, описывающие истинное положение ракеты в пространстве. Приемник находился на маяке возле Козерова.

Данные осциллографа после телеметрической передачи обрабатывались на маяке. Диаграмма длиной в несколько десятков метров пропускалась через центральное отверстие винтовой лестницы и свободно свисала вниз – просушивалась. Довольно необычное зрелище! Лица, заинтересованные в конкретных показателях во время полета ракеты, поднимались и спускались по винтовой лестнице, чтобы просмотреть соответствующие участки диаграммы на миллиметровой бумаге. Сейчас такой способ обработки данных кажется необычным. Теперь показатели осциллографа во время огневых испытаний двигателя и запусков ракет распечатываются, диаграмма просушивается и аккуратно складывается специальными автоматическими устройствами в течение нескольких минут после завершения испытания.

Я покинул стартовую площадку после официального отбоя. Так или иначе, у меня всегда возникало особое чувство при виде пустого стартового стола. Наше детище отсутствовало. Всего несколько минут назад ракета была здесь, но теперь мы больше никогда ее не увидим.

– Ну, можно подвести итоги по поводу Фау-43, – удовлетворенно сказал Мюнц, потом отвернулся от меня и отправился к Фау-73, которую готовили к старту на следующий день.

Глава 6. Суперинженеры

– Мы суперинженеры!

Я никогда не забуду этих слов, сказанных мне молодым энтузиастом вскоре после моего прибытия в Пенемюнде. Мои первые впечатление о цехах, конструкторских бюро, испытательных стендах и стартовых столах по-прежнему свежи в памяти, а его слова, казалось, вторили моему романтическому восприятию ракетостроения и космических полетов. В конце концов, я вырос, слушая захватывающие лекции Макса Валье, читая популярные научно-фантастические романы, в которых описывались причудливые кнопочные устройства, контролируемые магнатами-сверхчеловеками, непринужденно разговаривающими о дифференциальных уравнениях.

Чем дольше я работал в Пенемюнде, тем чаще вспоминал слова того юноши. Какое-то время я думал, что когда-нибудь стану одним из таких «суперинженеров». Я молчаливо восхищался теми, кто, по моему мнению, уже достиг подобного звания. Меня зачаровывали их непонятный язык, сопровождающая их действия таинственность, манера делать пометки в личном блокноте. Отнюдь не сразу я узнал, что сверхчеловеческим в Пенемюнде можно назвать усилие, которое каждый прилагает ежедневно внося вклад в общее дело, смиряясь с неудачами, чтобы создать совершенно новую область мировой науки. На заводе не было какого-то одного суперинженера. В Пенемюнде трудились уверенные в успехе, упрямые и неустрашимые работяги. Бывали дни, когда неудачи следовали одна за другой, когда вдобавок к проблемам с механическими устройствами приходила директива перевести несколько ключевых сотрудников в другой департамент, якобы страдающий больше нашего от острой нехватки квалифицированной рабочей силы, или когда требовался срочный отчет о «прогрессе в работе» в то время, как нам не удавалось достичь этого прогресса! Или когда днями мы ждали несколько обычных лесин и жизненно важный строительный проект приходилось приостанавливать. Или когда не успевали привезти надлежащую защитную одежду или горячую еду для ночной смены и многое другое.

Вот тогда все снова понимали, что нет никаких суперинженеров, а есть человеческий разум, который при помощи непоколебимой веры, неустанных усилий, изобретательности, трудолюбия и целеустремленности способен решить почти любую задачу. Но главное, что неописуемый восторг от успеха за несколько секунд заставлял забыть многомесячные мытарства и побуждал двигаться вперед, справляясь с еще большими трудностями.