РАКЕТЫ И ЛЮДИ

Наш «Рабе» входил в состав нового объединения на правах института по системам управления. Я, Пилюгин, Рязанский, Богуславский оставались у руководства, но нам предложили подготовиться к приему большого числа новых специалистов, которые прибудут из Союза в ближайшее время. Мне поручалось, пока не сформирован новый штаб, оказывать помощь в организации института «Нордхаузен».

Мы договорились, что «Рабе» потеснится и штаб – дирекция нового института – разместится тоже в Бляйхероде. Для этого надо было реквизировать расположенный рядом особняк некоего барона, но для местных властей это не проблема. Кроме института «Рабе» в состав новой организации и в непосредственное подчинение Гайдукова и Королева вошли:

завод «Монтанья» под Нордхаузеном, в качестве производственной базы по двигателям и турбонасосным агрегатам, и база огневых испытаний двигателей в Леестене близ Заафельда. Общее руководство «Монтаньей» и Леестеном поручалось Глушко, а начальником Леестена вместо уехавшего в Москву Палло был назначен Шабранский;

производство в Кляйнбодунгене, которое получило официальное наименование «Завод № 3» – «Верк драй». Директором был назначен Курило. Задача завода – восстановить технологию производства и собрать из всего, что осталось на «Миттельверке», максимально возможное число ракет;

КБ «Олимпия» по восстановлению документации и технологического оборудования А-4, которое создавалось в Зоммерде на базе завода фирмы «Рейнметалл-Борзиг». Его возглавил вначале Будник, затем Мишин. Мишин в поисках технической документации уезжал вместе с Березняком в Прагу. В Праге группе Мишина-Березняка повезло. Они обнаружили и вывезли большое количество чертежно-конструкторской документации, которая теперь облегчала начало работ в Зоммерде;

«Шпаркассе» – буквально «сберегательная касса». Такое название получила расчетно-теоретическая группа, которой было предоставлено в Бляйхероде помещение городской сберкассы, оставшейся при новой власти без вкладов. Группу возглавил переехавший к нам из Берлина Тюлин. В нее вошли Лавров, Мозжорин, Аппазов. В группу были переведены немецкие специалисты-теоретики из «Рабе» и пришли новые, в частности, главный баллистик фирмы «Крупп» доктор Вольф и аэродинамик доктор Альбринг, бывший заместитель директора института аэродинамики в Ганновере.

Бюро Греттрупа вошло в институт «Нордхаузен» самостоятельным подразделением, но контроль за его деятельностью по настоянию Гайдукова поручался мне. Воспользовавшись этим правом, я поручил Греттрупу выйти за пределы описания истории разработки А-4 в Пенемюнде и начать конкретные работы над предложениями по ракетам большей дальности и системам управления высокой точности. В радиотехнической части непосредственное участие в этих работах приняли Рязанский и Богуславский.

Группа «Выстрел» значительно расширилась. Теперь вместо Королева ее возглавил Воскресенский. В эту же группу вошел Рудницкий, которому были поручены поиск и восстановление наземного заправочного подъемно-транспортного и пускового оборудования. Здесь следует оговориться, что будущий главный конструктор наземного оборудования Бармин был назначен главным инженером института «Берлин», созданного одновременно с «Нордхаузеном» также на базе ранее разрозненных инициативно работавших групп по зенитным управляемым ракетам.

При институте «Нордхаузен» Главное артиллерийское управление создало свое представительство, которое возглавил полковник Мрыкин. Это был очень требовательный начальник, по первому впечатлению казавшийся крайне суровым. Он умел приводить в трепет лентяев и разгильдяев, но при этом все разносы исходили из интересов дела. В среде подчиненного ему многочисленного корпуса кадровых военных специалистов была даже предложена единица, оценивающая величину руководящего разноса – «один мрык». Выходя из кабинета полковника Мрыкина, офицеры объясняли: «получил втык в один мрык». «Втык в два-три мрыка» грозил откомандированием в другое место службы. Позднее у меня с Мрыкиным сложились очень хорошие отношения. Я убедился, что внешняя суровость и не всегда приятная требовательность не мешали ему быть умным, объективным и чутким руководителем, уважающим каждого честного специалиста, как военного, так и гражданского. Я не раз имел возможность убедиться в безусловной порядочности Мрыкина.

Численность немецкого персонала, советских военных и гражданских специалистов института «Нордхаузен» быстро увеличивалась. Это потребовало создания нового аппарата обслуживания всего контингента. Проблемы транспорта, размещения, питания, приема и отправки в Союз документации и оборудования переходили из «количества в качество». В институте «Рабе» с этим всем отлично справлялся один старший лейтенант Чижиков, работавший в дружеском контакте со службами дивизии, комендатуры и немецким коммерческим директором. Чижикова я Гайдукову не отдал, и он завел у себя заместителя по общей и коммерческой части и «службу тыла», включая отдел кадров. Но заботу о легковом автотранспорте Гайдуков просил оставить за «Рабе».