Ракеты и подснежники

Но сейчас, скорее, делал все по привычке, чисто механически. "Нет, надо думать о чем-то другом, не об этой "черной силе", -- сказал я себе. --Например, о Демушкине... Почему у него сейчас радостно-праздничный вид?" Солдат уже разделся и теперь стоял у крайнего шкафа. Широкая спина Скибы загораживала шкаф, но Демушкин, изогнувшись, сбоку впился в переливавшийся голубоватым светом экран. Большие руки его стиснули спинку стула, на котором сидел Скиба. Я поймал себя на мысли о том, что в нем есть сходство со мной. Не только потому, что он такая же "безотцовщина". Хотя бы вот эти руки, перебиравшие пальцами и мешавшие, видно, ему. Что-то вдруг подсказало мне: для него этот день должен стать особенным, -- переломным не только в службе, но и во всей жизни.

Мысли мои перебил густой торжественный бас адъютанта Климцова:

-- Товарищ командир, с юга появились цели. Противник, очевидно, предполагает нанести по объекту массированный удар стратегической авиации. В зоне действия ракетного дивизиона следует ожидать цели...

Андронов, не отрываясь от экрана, сердито, с резкими нотками в голосе скомандовал:

-- К бою! Ракеты готовить непрерывно. При входе в зону цели уничтожить! -- И, помедлив, приказал: -- Передайте по ГУ -- быть готовыми к выполнению боевой задачи. Ясно?

Это "ясно", скорее, было сказано для себя: Андронов, согнувшись, снова смотрел на экран перед собой. У меня дрожал голос, когда говорил в трубку, и подумал, что сейчас в динамиках люди почуют эту мою ненужную дрожь...

В кабине воцарилась тишина: и операторам стала понятна эта минута --они смолкли у шкафов. Неужели так может быть? Забыл о своих невзгодах и вдруг вспомнил, что никогда не думал, не отдавал себе отчета, что именно нам здесь, в "медвежьей берлоге", придется выполнять боевую задачу, встречать ракетами "черную силу", как говорит Скиба. Казалось, что мы должны были только тренироваться, нести боевое дежурство, готовясь к этому "чему-то", "когда-то". А оно, оказывается, вот... Снова ощутил волнение. Да, я стрелял на полигоне и тоже волновался. Там знал -- должен поразить цель. Но эта цель была наша, она могла пройти, и ничего бы не случилось. Но теперь было другое: не ты его, так он тебя -- так, собственно, и не иначе... И все-таки... Неужели вот так это может произойти просто?..

У Андронова на столе зазвонил телефон.

-- Нет информации? Не известно ничего? -- переспрашивал в трубку подполковник. -- Есть, товарищ ноль-первый, стрельбу не открывать без команды, следить за одиночной целью в квадрате... Ясно, ждем вас!

Нет, цели еще были далеко -- я их не видел на своих экранах. Накаленная тишина текла медленно и неприятно, словно редкие капли воды, которые ждешь и считаешь: кап... кап...

Сколько мы так сидели в тягостном ожидании: час, два? Я совершенно утратил чувство времени, хотя мог бы и посмотреть на часы: они тикали вверху на шкафу. Наконец нам сообщили: действительно "гость". Андронов объявил, что самолет "утюжит" вдоль нашей границы, "утюжит" где-то далеко, а мы сиди...

Потом пошли цели, и подполковник уже более спокойным, но повелительным тоном скомандовал:

-- Цели обстреливать условно!

Меня почему-то вдруг удивил и даже раздосадовал его приказ. Что же с "гостем" случилось? Почему Андронов молчит? Что ему? Он ведет себя, словно есть ты или нет, Перваков, -- все равно. Пусть будет так...

Видел перед собой мерцающие экраны, рубиновые, зеленые сигнальные лампочки, разноцветные табло, читал и понимал их с ходу, а нужные переключатели, тумблеры на панели под руками отыскивал вслепую. Мысли мои, воля, нервы были напряжены до предела. Снова находился во власти тех забот, какими жил в такие минуты: наводил луч, "захватывал" цели, "обстреливал" их, имитируя условные пуски ракет, слушал команды подполковника Андронова, докладывал:

-- Есть, цель!

-- Первая пуск! Вторая...

Первые цели прошли, "обстрелянные" без единой заминки, -- Андронов за все время боевой работы не сделал еще ни одного замечания, ни одной поправки, как бывало в других случаях. По телефону Андронову передали об окончании первого этапа тренировки. Приказав мне снять "высокое" с передатчиков и объявить по ГУ: "Можно по очереди курить", подполковник Андронов ушел. Выполнив его распоряжения и выслушав в динамике доклады: "Принято", я обернулся и снова встретился с выжидающим взглядом Демушкина.

-- Готовьтесь. Будете работать.

Сейчас, в перерыве, у кабин, возле пусковых установок, виднелись табунки солдат и офицеров, всюду обсуждали утреннее событие. Многие, конечно, как и я, не знали, как все произошло и что случилось после с "гостем", но факт этот всколыхнул людей. Теперь спокойствия не жди.

Андронова я нашел в курилке. С ним разговаривал командир полка --плотный, невысокий полковник с широкими черными бровями и голубыми глазами. Так вот почему Андронов торопился! У него было хорошее настроение: он скупо улыбался, слушая полковника. Солнце припекло, и офицеры, высыпав из кабин в одних гимнастерках, толпились поодаль от начальства. С твердой решимостью --мне все равно! -- я подошел и услышал слова полковника: