Ракеты (СИ)

В детстве он однажды пытался смотреть прямо на солнце. Сначала его диск намечался, переливаясь в ослепленных глазах, а потом в самом сердце света он увидел черноту. "Бойся беса полуденного", вспомнилось ему; и вслед за этим явилось еще одно странное, потерянное воспоминание: какой-то пикник в лесу, неподвижный сонный и знойный полдень и запах сосновой смолы; он стоит один на тихой поляне, вокруг него только сосны, и в соснах солнечный свет, и в этом зное странный, необъяснимый полуденный ужас охватывает его, как будто этот лес на самом деле сгорел, и за спиной у него (обгорелые дерево?), но нет, это не дерево, это (кто-то обугленный стоит у него за спиной?)

На мгновение ему стало не по себе. Он вспомнил, как в детстве боялся увидеть свое темное отражение в спинке кровати. И в следующий момент он понял, в какой большой степени он успел привыкнуть к Олесиной способности опираться на себя, насколько и он сам опирается на эту ее способность, как на свою собственную. ей не идут эти опасения, но что это значит? значит ли это, что они беспочвенны? они выглядят лишними, но если она впадет в сомнение, потеряет свою молодую силу уверенности, все будет зависеть только от меня. В чем она сомневается? Внушенный в детстве культ материнства? Она такого такого белого, высокого накала, не захочет терять и бояться, перепрыгнет через смягчение и грусть. Она пройдет над потерей и слезами по тонкому мостку, по которому можно ступать только не имея страха упасть, и скажет: посмотри на меня, посмотри как безошибочно, разумно и точно я иду низко над жизнью; она не будет знать слез, но ее полынная горечь будет подступать изнутри, как у других подступают слезы, и ярко светить, освещая жизнь"

Он сказал:

-- Эта черная дыра -- твоя существенная часть. Может быть, она движет тебя в каком-то отношении. Матерью? Я ясно вижу, как ты станешь классной мудрой старухой, когда.., -- он, кажется, хотел сказать "когда вырастешь", остановился, заметив оговорку, и не стал ее исправлять: -- да, когда вырастешь,-- и он заметил, что говорит ее голосом, с ее паузами и колебаниями, и, несмотря на них, с ее же утешительной и твердой убедительностью. -- Черная дыра в самом центре неизбежна, потому что центр недостижим. У каждого она своя, и, может быть, она неотличима от самого яркого света. Это так и бывает, я знаю это. Это только так и может быть. Она -- твоя глубина, то в тебе, что было, когда тебя еще не было.

Через некоторое время она спросила:

-- Ты видишь меня матерью?

-- Да. Вижу, теперь вижу. Все будет зависеть от того, в какой мере ты на это решишься сама. Если да, ты можешь быть мощнейшей "достаточно-хорошей-матерью", лишенной беспокойства, знающей спокойное безразличие к тому, что на самом деле не важно. Мне не верится, что ты упустишь за этим что-то существенное. И надо понимать, что то, какой матерью можешь быть ты, сильно отличается от того, как понимали материнство наши родители. Надо только дождаться, когда ты этого достаточно сильно захочешь. Вопрос не в том, можешь ты или нет, вопрос только в том, хочешь ли. Что это за дыра? Что там было? Мама инженер, развод, 90е годы, ролики, летний Киев, огромное, красивое тело города, огромная кучевая зелень деревьев..

-- Ролики?

-- Твоя точность движений. Как объяснить... Есть некая беззастенчивая сила и смелость молодости, вроде "девушек в цвету" Пруста, но дело не в беззастенчивости, какое-то другое, особое качество точности, силы и смелости.