RAL (СИ)

— Ты чего так замоталась? — Хенджин удивленно осматривает мумию перед собой. Ему видны лишь глаза и голые ноги. Зоркое око художника подмечает, что ногти на пальцах ног девушки покрашены в карминово-красный оттенок.

— Что тебе нужно? — вопросом на вопрос.

Черен крайне некомфортно стоять здесь в таком жалком состоянии, она раздражается от цветущего вида, которым Хенджин будто бы насмехается над ней. Бухали же вместе, так почему ее лицо как вареный пельмень, а его-хоть сейчас на выставку? Опять. Дежавю, мать его.

— Пришел стену красить, — весело отвечает Хван, указывая на пакеты. — Принес кисти, грунтовку, ну и по мелочи еще, что потребуется.

Уже который раз ей становится неудобно: снова грубит человеку, который хочет помочь.

— Заходи, пожалуйста, — она сторонится, пропуская его внутрь квартиры.

Хенджин ставит пакеты, снимает обувь и дружелюбно подмигивает. Они проходят вместе в спальню и Черен молится на то, чтобы у Хвана хватило такта не вспоминать вчерашнее.

— О, а вот и ложе страсти, — мгновенно разбивая надежды, он играет бровями в ответ на испепеляющий взгляд девушки. Закутанная она не выглядит в должной мере угрожающей.

— Ложе страсти станет твоим смертным одром такими темпами, — она дергается в сторону Хенджина, желая втащить ему от души, но забывает, что намотанная на манер тоги тряпка держится на одном узле и честном слове. Ткань слетает с головы, обнажая самое сокровенное — опухшее после пьянки лицо, искаженное гримасой ненависти в придачу.

— Эм, ты это, только проснулась? — деликатно уточняет Хенджин.

Черен отвечать ему не желает, достаточно позора на одно утро. Она сгребает грязное белье с кровати, уже наплевав на все правила приличия и гостеприимства, кидает в общую кучу и одеяло, которым была обмотана.

— Двигай кровать куда-нибудь и твори, — она делает вид, что не замечает голодного взгляда, которым парень пожирает ее обнаженные ноги.

— Я пошла в душ.

Она гордо отворачивается от Хенджина, поднимает с пола разноцветную охапку и топает в ванную. Скинув все грязное, включая ночнушку и трусы, в корзину, она с некоторой опаской заглядывает в зеркало. Не хочется верить, что вот эту грязную рожу с потеками слюны в уголках губ Хван наблюдал сейчас. Черен надеется, что фокус его внимания был сосредоточен на ее бедрах, они выглядят на удивление неплохо.

Долгий горячий душ приводит Черен в себя, а прохладный — делает вновь человеком. Этот мир держится на контрастах. Пак хватается за скудный прилив бодрости как утопающий за соломинку и открывает сокровенный шкафчик, где хранятся маски, крема, скрабы и все остальное, чем она забывает пользоваться на регулярной основе. Охлаждающий гель для лица, патчи под глаза, опрыскивания термальной водой—то, что помогает вернуть ее облику привычный вид. Черен сушит волосы, вновь смотрит на себя в зеркало, грустно улыбается отражению, надевает на голое тело теплый халат. О том, чтобы взять с собой смену белья и какие-то вещи, она не побеспокоилась и уже предвкушает плоские шуточки Хвана, когда будет доставать из шкафа исподнее.

Когда она заходит в комнату, Хенджин даже не обращает внимания: он включил музыку с телефона и слегка пританцовывает в ритм популярной песни вельветок, пока грунтует валиком стену. У его ног валяются изувеченные куски обоев, Пак вспоминает, как клеила их не так уж давно своими собственными руками, мучительно стыкуя рисунок. Столько труда впустую.

Хенджин переоделся для грязной работы, но все равно кажется самым красивым человеком на земле, его не портит ни растянутая майка-алкоголичка, ни полинявшие шорты до колен.

— Тебе нужна помощь? — спрашивает Черен скорее из вежливости, нежели из реального желания посодействовать.

Ей максимально неловко стоять перед ним без белья, хоть и тело ее прикрыто длинным махровым халатом в пол. Она не выглядит как соблазнительница, но ощущает себя чуть ли не проституткой в собственном доме. Сложившиеся обстоятельства смущают, одновременно с тем вызывая где-то в паху легкий налет возбуждения.

— Да нет, все в порядке. — улыбается Хенджин, проводит валиком по стене в последний раз и кладет его в специальную ванночку. — Грунтовка быстросохнущая, но все равно надо хоть час-полтора выдержать, чтобы впиталась. В идеале, конечно, часа четыре, чтобы на два слоя, но я тогда не успею даже половины покрасить за сегодня.

— Что будем делать этот час-полтора? — она все еще мнется у дверей, не решается зайти в комнату и порыться в шкафу.

— Я бы перекусил!

Хенджин вытирает руки о какую-то тряпку, Черен надеется, что это специально принесенная ветошь, а не какая-нибудь ее футболка, валявшаяся за отодвинутой к противоположной стене кроватью. Он достает огромный черный пакет и начинает собирать туда куски обоев, вытирает слегка запачканный пол все той же тряпкой и спрашивает:

— Куда поставить? Или сразу в мусор вынести?

— Да в гостиную отнеси, я потом уберу.

— Ты просто можешь принять мою помощь, не брыкаясь, — Хенджин смотрит пристально, он кажется каким-то другим человеком, будто бы более решительным.