Рамаяна

Под сенью смоковницы ракшасов буйных властитель
Увидел смиренную хижину, Рамы обитель.

И Десятиглавый, с небес опустившись отвесно,
Сошел с колесницы, украшенной златом чудесно.

Он Маричу обнял и молвил, на хижину глядя:
«Не мешкай, должны мы исполнить свой замысел, дядя!»

И ракшас не мог пренебречь властелина веленьем.
Он, облик сменив, обернулся волшебным оленем,

Красивым животным, что взад и вперед у порога
Носилось, хоть Маричи сердце снедала тревога.

Олень пробегал по траве меж деревьев тенистых.
Сверкали алмазы на кончиках рожек ветвистых,
А шкура его серебрилась от крапин искристых.

И губы оленя, как лотос, па мордочке рдея,
Блестели, слегка изгибалась высокая шея.

В отличье от многих собратьев, покрытый не бурой,
А золотом и серебром отливающей шкурой,

Два лотосовых лепестка — два лазоревых уха
Имел он и цвета сапфира — поджарое брюхо,

Бока розоватые, схожие с мадхукой дивной,
Как лук семицветный Громовника — хвост переливный.

На быстрых ногах изумрудные были копыта,
И чудное тело его было накрепко сбито.

При помощи сил колдовских, недоступных понятые,
Стал Марича гордым оленем, прибегнув к заклятью.

Его превращенье продлилось не дольше мгновенья.
На шкуре златого оленя сверкали каменья.

Резвился у хижины, облик приняв светозарный,
Чтоб Ситу в силки заманить, этот ракшас коварный.

И Рамы приют освещал, и поляны, и чащи
Сей блеск несказанный, от оборотня исходящий.

Спиною серебряно-пестрой, исполненный неги,
Олень красовался, жуя молодые побеги,

Покамест у хижины, сенью смоковниц повитой,
Нечаянно не был замечен гуляющей Ситой.

Часть сорок третья (Сита восхищается оленем)