Рандеву с йети

Сон сегодня ей тоже снился не совсем обычный. На время экзаменационной суеты привычные сны куда-то все подевались, то ли времени ночью на них не хватало, то ли Ирина слишком выматывалась за день, но снилась все больше какая-то дребедень, мелкие бытовые сценки, и только перед каждым экзаменом — трава, вода, цветы, легкий ветерок и предощущение полета. Сегодня тоже все начиналось как бытовая сценка, кто-то у кого-то что-то украл, вроде бы на базаре, потом скандал, ругань, злые лица, гонят по улице вора, потом уж не вора, а кошку, кошка мечется от стены к стене, но все двери закрыты, и ни одного дерева, на которое кошка могла бы залезть. Ирина идет по улице навстречу и хочет кошку защитить, и протягивает ей руки; кошка медленно, недоверчиво, как-то боком, вприпрыжку подходит к ней, прыгает на руки и оказывается неожиданно тяжелой, и обхватывает ее руки лапами, и выпускает когти, и начинает шипеть и поворачивать голову, и Ирина знает, что лицо у нее, у кошки, уже не кошачье, и заставляет себя проснуться, чтобы тут же провалиться в другой, более спокойный сон. Где длинная проселочная дорога, и столбы, столбы, столбы, и ветреный солнечный день, и летят желтые листья с ясеней, и почему-то очень грустно, но и хорошо, и спокойно, и идти легко, и хочется вот так идти, не останавливаясь, пока не настанет ночь.

Ночь, однако, не настала, а настало утро, и нужно было, конечно, и впрямь вставать и идти на станцию метро, ехать в университетский корпус на Воробьевых горах, узнавать результаты. Но вставать прямо сейчас никак не хотелось, Ирина лежала и придумывала, что станет делать в том случае, если поступила, и что — если не поступила. Если не поступила, нужно будет рано или поздно устраиваться куда-нибудь на работу. Но это потом, а сначала она обязательно съездит в Саратов, зайдет на кладбище — Ира давно уже убедила себя, что там лежат не родители, но успела настолько сродниться с этими неведомыми ей людьми, о которых кроме нее все равно позаботиться некому, что даже про себя называла это — «сходить к родителям». А если поступила? Тогда все равно сначала в Саратов, а еще купить сегодня же тетке что-нибудь очень дорогое и красивое, колечко или сережки, или пойти в самый дорогой магазин и купить французские духи. Настоящие французские духи. Денег у Ирины, естественно, не было, но это только так кажется. Денег у нее теперь куча, потому что с сегодняшнего дня она взрослая, а значит, те деньги, которые выручены за квартиру и лежат на книжке, можно брать и распоряжаться ими по своему усмотрению. И на Саратов. И на то, чтобы в случае — тьфу, тьфу, тьфу — купить тетке духи. И вообще, наверное, нужно с ней поделиться — все-таки сколько у нее жила. Отдать ей половину. Там было, кажется, что-то около тридцати тысяч долларов. Отдам пятнадцать. Она, конечно, и так баба не бедная, но лишними-то не будут. И — спасибо ей за все. Дальше буду сама решать, где жить, что делать и куда себя девать.

Где тетка хранила документы, Ира знала. В платьевом шкафу, за коробками с обувью, в небольшой жестяной коробочке из-под каких-то доисторических конфет. Не то чтобы тетка сама ей эту свою похоронку показала, она всегда все ото всех прятала — и от своих мужиков, и от Ирины тоже. Но таланты разведчика в Ирине проснулись, очевидно, не к старшим курсам университета. Стены в доме были тонкие, а звуки, которые издавала тетка, когда в очередной раз, думая, что Ира уже спит, лезла в свою заначку то ли что-то взять, то ли, наоборот, положить на место, были весьма специфическими: шкаф скрипел, шуршали по полу картонные коробки со старой рассохшейся обувью; как скрежещет плотно пригнанная крышка жестянки, когда ее открывают — тоже ни с чем не спутаешь; а потом — сиплый шорох перебираемых бумажек. Как-то раз, когда тетки не было дома, Ирина уже наведалась в шкаф, просто чтобы удостовериться, что интуиция ее не подвела. Коробку она открыла, увидела стопку всяческих бумаг, не то депозитов, не то акций, она тогда в этом не разбиралась, какие-то документы, загранпаспорт — дальше копать она не стала, а просто положила коробку на место, все как было, и закрыла шкаф. Незачем было любопытствовать.

Любопытствовать и сегодня было незачем. Нужно было просто найти книжку, поехать с ней в банк и снять деньги. И сделать тетке сюрприз. Потому что сама тетка ни за что ей книжку не отдаст — и еще, чего доброго, перепрячет. Не из жадности. Из опасения, что потеряет, отнимут, и так далее. И будет воспитательная беседа с уговорами на два часа.