Ранее известная как Америка

Когда небо наконец прояснилось, я обнаружил, что большая часть бетонно-стального периметра размыта, цитрусовые рощи плодоносят под водой и почти треть персонала базы, которая погибла от волн или была раздавлена падающими обломками, вынесена на мелководье и стала набухать от трупных газов. Это оказалось особенно полезным, поскольку я смог соорудить импровизированный плот из распухших человеческих тел, чтобы переправиться через зону затопления. Да, это правда. Я сбежал на плавучем устройстве, собранном из трупов. Но не забывайте – люди тоже использовали меня и использовали ужасающим образом.

Внешний мир был не таким прекрасным (и в этом я охотно признаюсь), каким я себе его представлял. В течение нескольких дней гремели подземные толчки, и сторонники независимости вступали в яростные стычки с унионистами на улицах, грязных от дождевой воды и канализационных нечистот. Непрерывно полыхали пожары. Красное солнце всходило за завесой из пепла и дыма. Полицейские вступали в стычки с участниками беспорядков или же сами становились участниками беспорядков, а когда к веселью присоединилась Национальная гвардия, было уже слишком поздно, чтобы пытаться ими руководить, – к тому времени президент Бернхем уже покинул Белый дом. Мародеры растащили из магазинов все сколько-нибудь ценное, а продукты, и без того дорогие, найти стало просто невозможно.

Я сразу понял, в какой опасности оказался, после того как группа отчаянных сухоребрых детей преследовала меня почти две мили, намереваясь забить до смерти камнями. К счастью, они были слишком слабы, чтобы прицелиться, и мне удалось их обогнать, чтобы очутиться недалеко от прогнившего остова здания библиотеки, ветшающего на разрушенной главной улице Менло-Парка. Кому придет в голову искать что-нибудь ценное в библиотеке? Это было идеальное место, чтобы спрятаться. Сюда, вероятно, не заходили лет двадцать.

В целом, место было не самым плохим, чтобы провести там большую часть десятилетия. О да. Я пережил всю эпоху Первого независимого правительства Калифорнии, а затем катастрофические Гильдейские годы, и неожиданный путч у Настоящих друзей©, и слияние, которое объединило Вашингтон и Орегон, скрываясь между тяжелыми дубовыми полками давно заброшенной библиотеки. Для меня распад США – это Эмили Дикинсон и неясный вкус пластиковых переплетов. «За шоком боли некий Транс находит[56]…» Я всегда думал, что она, наверное, пыталась переваривать металлолом.