Раненые

Столик долго искать не пришлось, Даша как верная собачонка учуяла меня первая. Беглым взглядом оглядел присутствующих. Рыжей нет. Пробежался по танцующим и вот она. Рыжие волосы просто огненным потоком по спине, платье такое короткое, что виден край ажурной резинки от чулок. Твою мать. Она стояла на ботинках этого “мистер золотой скальпель”, такая родная и чужая, такая запретная. Табу.

А потом, сидя уже за столом, она не удостоила меня даже взглядом. Как долбанный маньяк я следил за каждым её движением, но она как будто не замечала этого. И от этого хотелось биться башкой об стол, пока мозги не разлетятся. Нет, родная! Я заставлю себя заметить.

Достаю кольцо и предлагаю Даше стать моей девушкой. Эффект разорвавшейся бомбы. Да только зацепило обоих. Смотрю на рыжую и подыхаю. Господи, что я делаю? Она смотрит на меня как смертельно раненое животное, и сердце мое на куски рвет. Но остановиться уже не могу, значит надо рвать, рвать с мясом, чтобы ничего не осталось. Целую Дашу, поглаживаю, еще сильнее вгоняя осколки…и цель достигнута. Она бежит. Беги родная, так правильно. Так надо.

– Что с ней сегодня? – Даша вспоминает наконец о подруге, хоть что-то заметив дальше своего носа.

– Да обычные бабские нервы – бухой в ноль “скальпель” выдает подобие улыбки. – Мы сегодня приняли решение уехать заграницу, обосноваться…вот она и дергается, не знает, как сообщить, походу праздник портить не хотела.

– Да ты что? И как скоро сие радостное событие? – мне кажется, я не говорил, рычал.

– На послезавтра билеты, пока сумки то, се и день пролетел…

– Я пойду поищу её! – Даша порывается встать.

– Сидеть! – рявкаю так, что та реально садиться обратно – Я сам найду. Нам надо поговорить – добавляю уже более сдержано.

– Да, да. Конечно, вы столько не виделись, а тут опять расставание… – она гладит меня по руке, чем бесит меня еще больше.

Нахожу рыжую не сразу. Если бы не слишком разговорчивая стриптизерша, я б её до утра искал, наверное. Толкаю дверь гримерки и замираю.

– Какого черта!!!

Осколок выпадает из руки и она, подняв глаза смотрит на меня в отражении.

– Рыжая, ты больная совсем? Решила себе вены вскрыть! – захлопываю дверь, в два шага преодолев расстояние, между нами, хватаю её руку. Осматриваю, царапина. Вот дурная. У меня чуть сердечного приступа не случилось!

– Я просто разбила пудру и все! Уходи! Не трогай меня! – она пытается вырвать руку. Но я не даю ей этого сделать.

– Да успокойся ты! Надо аптечку найти, не хочу, чтобы ты столбняк подхватила!

– Какая аптечка? Оставь меня в покое, зачем ты пришел? Мне кажется. Что ты сейчас должен быть охрененно занят! – она поворачивается ко мне лицом. И мы замираем. Так близко друг к другу, я продолжаю держать ее раненую руку.

– Ты уезжаешь? – на одном дыхании. Глаза в глаза.

– Что? Откуда ты узнал? – она ошарашенно смотрит на меня.

– Твой придурок пить не умеет, и язык за зубами держать тоже!

– Перестань Андрея оскорблять! Ты только за этим явился? Чтобы еще раз оскорбить? Да, пусти же ты господи боже уже! – снова дергает рукой, наверное, изо всех своих сил. – Да, я уезжаю! Андрей предложил мне выйти замуж, и я согласилась! – выкрикнула и замолчала. Как будто запал её закончился. Смотрю на нее и не верю. Пытаюсь в ее лице заметить хоть каплю сомнения в сказанном.

– Что? Да за кого ты замуж то собралась? За этого неудачника? Да он слабак, ничтожество. Он толком позаботиться о тебе не сможет, защитить… – подхожу к ней в плотную.

– С чего ты взял, что меня надо защищать? От кого? – смеётся. – Только от тебя, понимаешь? – её смех становиться громче, пока не превращается в истерику. Слезы катятся по её щекам.

Вытираю её слезы пальцами и уже не могу оторвать ладонь от её щеки, а она прижимается в ней и закрывает глаза. Глупая, не понимает, что этим еще больше меня к себе притягивает.

– Посмотри на меня рыжая, – говорю тихо, чтобы момент не испортить, насладиться тем, что она не брыкается, а позволяет коснуться. И она слушается, смотрит на меня своими изумрудными глазами, просто сводя с ума.

– Я не отпускаю тебя! – не в силах вынести её пронзительный взгляд, наклоняюсь и касаюсь её лба своим. Она молчит. Время замерло.

Поднимаю её ладошку к лицу и целую, она вздрагивает, но руку не отнимает. Целую ещё раз и вконец осмелев, провожу языком по порезу, ощущая солоноватый вкус крови на языке. По спине катится капелька пота, когда я слышу её сдавленный стон.