Раненый город

Со страниц «Днестровской правды» можно было узнать не больше. Всю первую декаду боев храбрая прежде газета прятала острые языки своих строчек и продолжала подавать степенную бытовуху, заполонившую печатные листы в феврале. И только с ультиматумом Снегура, выдвинутым Приднестровью в середине марта, и второй серией ожесточенных боев на дубоссарском и григориопольском направлениях пресса наконец «раздуплилась».

Несмотря на изданный в те дни Указ «О введении особого положения в ПМР», служба в ГОВД продолжалась обычным порядком. Только в фойе на несколько дней выставили перевязанную траурной лентой фотографию майора Сипченко — начальника Дубоссарского райотдела милиции, погибшего от самых первых выстрелов в ночь на второе марта, когда дежурная группа милиции попала в засаду начавших накапливаться на восточном берегу боевиков. И вообще, как допустили, что такой срочный документ был опубликован с задержкой в несколько дней? В прифронтовых Бендерах, в городской газете «Новое время», он появился только девятнадцатого марта!

Почему так? Боялись возникновения волны беженцев? Но к чему тогда «фронтовые сводки», описания «зверств фашистов» и траурные мероприятия в центре города? Это изрядно напугало часть населения. Да и вообще, для возникновения паники порой хватает одних лишь недомолвок и слухов, а ни на одной войне их не удавалось полностью избежать. Не удалось и здесь. Самые сильные впечатления в начальный период конфликта поджидали тех, кто ходил в морг при отделении судебно-медицинской экспертизы. Поначалу всех убитых в перестрелках и расстрелянных продолжали свозить туда для выяснения причин смерти. Будто такое выяснение и бумагомарание с возбуждением уголовных дел при очевидных обстоятельствах начала боевых действий между Молдовой и ПМР еще кому-то продолжало требоваться. Перед маленьким моргом ежедневно выкладывали ряды: двадцать, тридцать, сорок, а иногда и больше тел. По городу поползли слухи, многократно увеличивающие и без того большое число жертв. К моргу стали сходиться зеваки. Власти спохватились, и вскоре обязательная доставка трупов в морг была отменена. На те мартовские дни пришлась первая волна отъезда из Приднестровья людей.

Боялись спровоцировать Молдову? Спору нет, спровоцировать сильного врага на нападение — реальная опасность. Но если чувствуется, что он все равно нападет, тогда без своевременных организации с мобилизацией еще хуже…

Как бы там ни было, в середине марта все же пошел всплеск активности оборонных мероприятий. А в апреле, после принятия 14-й армии под юрисдикцию России, едва стихла стрельба под Бендерами и вступил в действие новый согласительный протокол о прекращении огня, обозначился их новый спад… Больше того, перед лицом копящей силы враждебной Молдовы начались непонятные попытки разоружения защищающего Бендеры второго батальона гвардии ПМР, возбуждения уголовных дел на комбата Костенко и его гвардейцев. Комбата попытались арестовать. Черт знает что началось: командир подразделения, защищающего правобережный плацдарм мог ездить в левобережный штаб лишь под своей сильной охраной… В то же время на руководителей бендерской гвардии организовала ряд покушений Молдова. И вот, доигрались: Бендеры под ударом и Тирасполь плохо прикрыт. Снова уши режет громкая связь, хрипящая какую-то чепуху.

Первого марта в Молдавии празднуют Мэрцишор — праздник прихода весны. Все молодые люди, а особенно влюбленные, прикалывают на грудь брошки в виде маленьких букетиков белых и красных цветов. Одна из молдавских легенд гласит, что когда-то пришедшая на землю весна поранила себе льдинкой руку и на белый снег упали красные капельки ее крови. Поэтому цветы в букетиках белые и красные. Впервые за много лет безнадежно угрюмым выдался март. Впору другую сказку сочинять. О весне, укушенной за руку бешеной крысой национализма. В марте и правда, оголодавшие грызуны вылезают из своих нор, бегают по подтаявшему, покрытому настом снегу. На военном стрельбище я один раз от них пострадал. Гляжу, мышь бежит, старается. Я ее хвать рукой, а она меня за палец как деранет! Ну и кровищи же было!

А может быть, я зря сомневаюсь в руководстве? Когда это все делалось сразу и безошибочно? И вот пришел час проверки, последний час. Должны устоять! Неожиданно для самого себя засыпаю и тут же, как от толчка, вскакиваю.

42

Будто минута прошла. Подношу к глазам руку с часами. Елы-палы! Половина девятого. Выбираюсь в коридор и дергаю ручки соседних кабинетов. Тятя все еще спит на стульях. Храпит, голова запрокинулась, а повернуться на бок ему живот мешает, со стульев свешивается. У вечно невозмутимого Володи Приходько и вовсе закрыто. Не удивлюсь, если он, поняв, что до утра ничего не изменится, спокойно пошел домой и явится, как всегда, без пяти девять, чистый и выбритый. Судя по тишине в коридорах, он опять будет прав. Не последовать ли его примеру? Может, сбегать домой поесть, тем более что быстрого ходу туда и обратно мне всего несколько минут. Возвращаюсь к Тяте и решительно расталкиваю его.