Раннее государство в Древнем Египте

Аналогичным образом, сравнение Сехемиба-Перибсена, вопреки раннединастической традиции принявшего имя Сета, с фараоном-"еретиком" Эхнатоном [Redford 1984] — т. е. опять-таки придание идеологическим подвижкам II династии смысла не иначе как древнейшей "реформации [Emery 1961; О’Мага 1979] — может показаться не вполне уместным. Следует учитывать, что если после смерти Эхнатона его преемники почти сразу же приложили все силы для уничтожения памяти о нем, то культ Перибсена существовал в Египте вплоть до IV династии [Grdseloff 1944] — т. е. или его "отступничество" не ассоциировалось с низвержением устоев и не считалось чем-то зазорным, или позиции Сета как одного из исконных царей Египта при IV династии были все еще достаточно устойчивы, и он пока не превратился в ненавистное древнему египтянину злокозненное божество пустыни. Отметим, что тезис об умеренной напряженности столкновения "тотемов" Хора и Сета на рубеже I–II манефоновых династий имел и более радикальную версию, согласно которой Перибсен вовсе не отказывался от имени Хора, а лишь добавил к нему имя Сета [Garnot 1956].

Наряду со всем этим, уже на самой ранней стадии становления египетского протогосударства политико-экономические перспективы тинитских царей-Хоров проступали весьма обнадеживающе (не потому ли, в частности, что накал предполагаемой религиозно-идеологической конфронтации между династическим и прочими кланами в архаическом Египте и впрямь был сравнительно невелик?). Уже четвертому правителю I династии Хору Крыло(?)простирателю (Дену), судя по некоторым данным, удалось едва ли не вплотную приблизиться к полновластию в Египте — настолько, что его даже считали истинным объединителем Египта [O'Маrа 1979]. Помимо красно-белой короны всеегипетского самодержца и титула правителя Обеих Земель — nsw-bĭt, которые носил (ввел?) Ден, доводом в пользу его успехов на внутриполитическом поприще, на наш взгляд, могло бы послужить то обстоятельство, что на Палермском камне для денова царствования не зафиксировано ни одного "сопровождения Хора" [Schäfer 1902, Taf. I, 3]. Пренебрежение [cp.: Перепелкин 1988а] этим мероприятием, которое представляло собой своеобразную демонстрацию божественного достоинства царя — по сути же являлось признаком слабости архаического прото государства [ср.: Helck 1975][17], наталкивает на мысль о наличии у Дена эффективной администрации, которая избавляла царя от необходимости проводить значительную часть времени в ритуально-инспекционных объездах своих владений. Организатором и главой такой администрации мог быть видный царедворец Хемака, чье имя в официальных документах ставилось рядом с именем Дена [Petrie 1900, pl. XI, 14; XV, 16], а гробница ни в чем не уступала царским [Emery 1938, pl. 1].

Исследователи, действительно, отмечали появление при Дене множества новых управленческих должностей, позволяющих говорить о качественном усовершенствовании в его царствование архаического протогосударства [Постовская 1947]. Этот "административный бум" сопровождался (был отчасти инициирован?) быстрым расширением складских отраслей хозяйственной инфраструктуры Тинитского царства: правление Дена, как ни одно из прежних, представлено многочисленными печатями начальников и смотрителей амбаров, винных погребов и прочих хранилищ царских припасов [Petrie 1900, pl. ХХI–ХХIII]. Археологически устанавливаемый для середины I династии прорыв в развитии системы управления и средств хранения продовольствия, в первую очередь зерна, несомненно, повышал иммунитет формировавшегося государственного организма против деструктивных внешних воздействий, включая природные бедствия: засухи, наводнения и т. п., причем на этом потенциал раннединастического египетского протогосударства явно не исчерпывался: судя по пирамиде Джосера, при нем Тинитское царство достигло еще большего экономического процветания, чем во времена Дена.

Вместе с тем, вопреки обнаруживающимся общественно-политическим предпосылкам, которые, казалось бы, должны были благоприятствовать поступательной и сравнительно скоротечной эволюции от раздробленного архаического царства к объединенному государству в Египте, Тин, как мы видели, не избежал двух серьезнейших кризисов династической власти, ставших на пути "социального прогресса" Это предполагает наличие дополнительных и очень весомых факторов, препятствовавших процессу политической интеграции в масштабах страны.