Ранняя осень. Повести и этюды о природе

…Поднимаясь по отлогим железобетонным ступенькам крыльца промтоварного магазина, Артем подумал: «В библиотеку я уж в другой раз… если после такой смелой вылазки сдюжу. А в школу к ребятам заверну. Любопытно же: что у них там за уголок живой природы?» И еще подумал о том, что его больше всего волновало, пока отдыхал на чужом, на диво гостеприимном крылечке, хотя изо всех сил и старался не признаваться себе во всем этом: «А не сладко, видать, мальцу без отца. Да и мать, похоже, не из прилежных. Застегиваю на нем… на Игошке-постреле, шубейку, а пуговки-то… где есть, а где — не обессудь. Эхма!.. Беру его за руку, а она крохотная, холодная… льдышка льдышкой. А пока шли до садика, отогрелась. Живой человек! И не только отогрелась, а ровно через ту крохулю и к моему сердцу тепло пошло… Или тут мое воображение чересчур распалилось?»

У дверей Артем постоял, пережидая гуськом выходивших из магазина шумливых девчонок в грубых спецовках. Одна из них — маленькая, верткая, — уколов Артема откровенно смелым взглядом, сказала громко:

— Во, девчонки, с усами! С таким и целоваться одна блаженность!

— Разуй гляделки-то: он хромой! — полушепотом проговорила последняя, с белым мазком на виске.

— А с хромым лучше, дура! Котовать не будет! — так же громко ответила верткая. И все три девки озорно рассмеялись.

Артема точно кипятком ошпарило. Он даже не помнил, как вошел в магазин.

Глава девятая

— Сто леших в пятку! — выругался Антипыч, оглядываясь на ковылявшего за ним Артема. — Придется перекур делать. Из-за этой самой охоты, язви ее в душу, обезножел, как некормленый мерин. Истинное слово!

Артем покосился на стройного, поджарого Антипыча, на его разбойничью бородищу, но ничего не сказал. Лишь про себя усмехнулся: «Ох, и хитер же ты, старый леший! Самому ничего не стоит полсотни километров отмахать, а тут — на тебе — обезножел! Меня жалеет, разве не понимаю!»

К невысокой заледенелой скамеечке при дороге первым подошел Антипыч. За скамейкой стоял клен, похожий на трехрогий навильник, навильник сказочного великана.

Это могучее дерево Артем помнил еще с детства. Даже в нестерпимо знойные июльские дни под густущей листвой клена усталый путник всегда находил желанную прохладу. Артем же клен этот старый любил как-то неизъяснимо пылко. Особенно пригож он был в сентябре, когда от маковки до нижних ветвей начинал просветленно-мягко полыхать стоязыким кострищем. Возвращаясь под конец дня из школы, Артем еще издали весь расплывался в улыбке, едва замечал за березками-свечками кудлатую огневую вершину могучего старца.

Только скамеечка в те отроческие Артемовы годы под кленом не стояла. Да и позже ее не было, когда он шатался изредка в поселок на холостяцкие вечеринки.

— Ты, парень, оглох?.. Дай-ка сюда палку, — сказал Антипыч подходившему Артему.

— А разве ты мне что-то говорил? — вопросом ответил Артем.

— Якар-мар! Он еще спрашивает! — проворчал в бороду Антипыч, беря из рук Артема палку.

Тонкий ледок, будто стальной броней заковавший скамейку, под ударами палки трескался и осколками стекла со звоном разлетался в разные стороны.

— Всего лишь полдень, а уж морозец сопли марту подбирает! — опять проворчал лесник.

Варежкой, обшитой мешковиной, он старательно сгреб со скамейки последние льдышки. Кивнул Артему:

— Присаживайся!

Артему отмотала руки его ноша, и он в первую очередь положил на скамейку бумажный сверток, перевязанный крест-накрест бечевкой.

То же самое сделал и Антипыч: он вначале поставил на край скамьи клеенчатую сумку. И уж потом оба они сели рядышком. Старик тотчас полез в карман за кисетом, а ссутулившийся Артем, кивнув на его сумку, спросил:

— Ты тоже, Антипыч, с покупками?

Тот ответил не сразу. Скрутил «козью ножку» из косо оторванного газетного лоскута, развязал цветастый кисет с крупчатой, едучей махрой. И лишь после первой — долгой — затяжки с усмешкой протянул:

— Еще прошлым летом у одного запойного пьяницы пять томов Ключевского сторговал… Три-то он кому-то раньше промотал. Ну, я и наказывал нашему кооператору привезти из Самарска недостающие книги. Нынче захожу, а он мне: «Неделю ждет тебя твой Ключевский».

— По-прежнему без очков обходишься? — поинтересовался Артем.

— Глаза мои, Артемушка, зорче подзорной трубы! Этого самого Ключевского — хочешь верь, хочешь нет — запоем… ночь могу за ним напролет просидеть. Я теперь историческими увлекаюсь. Вторую книгу «Петра Первого» все никак не подстерегу в библиотеке.

Антипыч снова жадно затянулся.

До чего же хорошо посидеть с другом в лесу! Особенно с таким бывалым следопытом, как Антипыч. Ты еще только-только начинаешь догадываться, что по ту сторону тропы в колючих кустах шиповника промышляет какая-то пичуга. Догадываешься по легкой посорке на снегу. А он, друг твой, пичугу эту уж давным-давно высмотрел. И все выжидал удобного момента… А когда момент подоспел, он легонько толк тебя локтем в бок: не прозевай, мол, гляди в оба!