Ранняя пташка

– Верно, – согласился Ллойд, внезапно забеспокоившись, – но… как бы это сказать… в Двенадцатом секторе положение дел очень быстро может измениться к худшему. Так что еще под большим вопросом, что лучше – рискнуть ехать ночью или остаться здесь.

– Вы полагаете, мне следует уехать?

Оглянувшись по сторонам, Ллойд понизил голос.

– Решать исключительно тебе.

Я всерьез задумался над тем, не тронуться ли в путь прямо сейчас, но затем выглянул на улицу. Ветер заметно усилился, и видимость, хоть еще и не упавшая до нуля, существенно усложнит управление Снегоходом – а у меня не было никакого желания застрять где-нибудь в безлюдной глуши.

– Лучше посмотрю, как будут обстоять дела утром.

– Замечательно.

Ллойд снял с доски ключ от моей комнаты, и мы направились к лифту. Проходя через полукруглый вестибюль под бдительным оком вездесущих портретов Гвендолин XXXVIII и Дона Гектора, я всмотрелся в погруженную в полумрак Зимнюю гостиную, обитую деревом, и разглядел там с полдюжины человек, читающих, играющих в настольные игры или разговаривающих вполголоса. У всех были дородные фигуры здорового Зимнего веса и неторопливые, ленивые движения.

– Что-то много у вас зевающих [87], – заметил я Ллойду. – Что их удерживает?

– Эти слухи о вирусных сновидениях напугали постояльцев, и никто не хочет спать из страха увидеть во сне синий «Бьюик», после чего отправиться следом за Уотсон, Смоллзом и Моуди. Но, должен сказать, эти ребята ведут борьбу, заранее обреченную на проигрыш.

Словно в подтверждение его слов самый откормленный из готовых ко сну постояльцев зевнул. Когда человек отъедается до таких размеров, а окружающая температура опускается до пятнадцати градусов по Цельсию или ниже, требуются геракловы [88] усилия, чтобы оттянуть сон.

Многокабинный подъемник тронулся, как только мы в него зашли, и медленно пополз вверх под журчание воды из системы автоматического балласта. Дверей в кабине не было, и нам открывался вид на унылые, однообразные коридоры. Почти перед всеми дверями лежали подношения Морфею, вместе с только что зажженными свечами сладких снов. Свечей также было много – коридоры оживали сотнями маленьких огоньков, мерцающих в дуновениях слабого сквозняка, время от времени пробегающего по зданию.

В «Черной мелодии» в Кардиффе ничего подобного не было, но тот Дормиториум рассчитан на тех, кто зарабатывает по тарифу «Альфа» и может позволить себе «морфенокс» – не имея возможности прибегнуть к фармацевтическим средствам, ослабляющим яростное сжигание жиров, свойственное Состоянию спячки, постояльцы «Сиддонс» сохранили свои суеверные предрассудки. Те же, кто пользовался «морфеноксом», больше не нуждались в божестве, которое помогало бы погрузиться в сон и присматривало бы за спящим, и посему препарат превратил Бога в ненужный пережиток. Поклонение из духовного стало фармацевтическим – и если то, на что намекала Люси, соответствовало действительности, уже к следующей Зиме от всего этого ничего не останется.

– Скажите, – спросил я у Ллойда, когда мы проезжали мимо четвертого этажа со скоростью, лишь незначительно превышающей скорость подъема пешком по лестнице, – неужели зевающие в Зимней гостиной действительно считают, что заразятся вирусным сновидением?

– Да, считают – и я склонен с ними согласиться.

– Почему?

– Потому что мне самому снились отрывки этого сна. Руки, раскидистый дуб, наваленные камни, синий «Бьюик». Но вот что странно: когда я сравнил свой сон с тем, что видели Моуди и Смоллз, обнаружились и другие совпадения, общие детали, которые мы никогда не обсуждали. Тут явно что-то происходит.

– Тогда почему вы не спятили, как Моуди, Роско и Сюзи? – спросил я. – Есть какие-нибудь мысли?

– Абсолютно никаких. Но, как я уже говорил, мне снились лишь отрывки. У меня такое ощущение, будто мне снится больше, чем я помню, и что я никогда не покидал камни. Если тебе снятся сны, я посоветую тебе то же самое.

– Но я не вижу сны.

– Знаю, но если начнешь видеть. Это наш этаж.

Мы вышли из кабины. Лифт продолжал двигаться еще пару секунд, затем чуткая система балансировки уловила, что нагрузки больше нет, и он остановился.

– Ну хорошо, – сказал Ллойд, сплетая руки, – в случае чего я в 801-й комнате, прямо под тобой, одним этажом ниже. Да, и еще, раз счет оплачивает «Гибер-тех», надеюсь, ты закажешь полное обслуживание в номер?

Я пообещал непременно сделать это. Пожелав мне спокойной ночи, Ллойд шагнул в лифт, следующий вниз, тот пожурчал немного, затем тронулся, увозя его прочь.

Комната 901 находилась в середине коридора с южной стороны здания, напротив лестницы. Перед дверью лежали фотографии молодой женщины вместе с записками соболезнования. Мне уже приходилось пользоваться комнатой, постелью, даже обувью и лучшим другом умершего – как и всем нам, – однако на этот раз я ощутил неприятное чувство и поежился.

901-я комната