Ранние новеллы [Frühe Erzählungen]

Баронесса Анна больше ни с кем не разговаривала. Отчаяние и то жуткое сочетание тоски, зависти, любви и презрения к себе, которое зовется ревностью и которое не должно бы существовать, если бы мир был добрым, так раздавили ей сердце, что у нее не осталось сил притворяться. Хоть бы он увидел, каково ей, хоть бы ему стало стыдно за нее, чтобы хоть какое-нибудь чувство, относящееся к ней, родилось в его груди.

Она перевела взгляд к противоположной стене… Игра там зашла довольно далеко, и все со смехом и любопытством смотрели на них. Гарри додумался до своего рода ласкового поединка с маленькой «ласточкой». Он настаивал на обмене кольцами и, прижав колени девушки своими к стулу, увлеченно, как бешеный охотник, ловил ее руку, пытаясь взломать маленький, крепко сжатый кулачок. В конце концов он одержал победу. Под громкие аплодисменты компании он с трудом стащил узенькое колечко в виде змейки и торжествующе насадил ей на палец собственное обручальное кольцо.

Тогда баронесса Анна встала. На нее навалились гнев и страдание, тоскливое стремление спрятаться со своим горем из-за любимого ничтожества в темноте, отчаянное желание наказать его скандалом, чем-нибудь привлечь его внимание. Побледнев, она отодвинула стул и по центру зала прошла к выходу.

Все переполошились, обменявшись посерьезневшими, протрезвевшими взглядами. Несколько мужчин громко окликнули Гарри по имени. Шум затих.

И тут произошло нечто совсем странное. А именно: «ласточка» самым решительным образом заняла сторону баронессы Анны. То ли в ее поступке сказался всеобщий женский инстинкт боли и страдающей любви, то ли из-за собственных терзаний по поводу авантажера с усталыми веками Эмми увидела в баронессе Анне союзницу — она повела себя, изумив всех.

— Вы подлый! — в воцарившейся тишине громко сказала она, оттолкнув ошеломленного барона Гарри.

Всего только эти два слова: «Вы подлый!» А потом сразу очутилась подле баронессы Анны, которая уже держалась за ручку двери.

— Простите! — сказала она так тихо, словно никто больше здесь не был достоин услышать это. — Вот кольцо.

И она вложила обручальное кольцо Гарри в руку баронессы Анны. И вдруг баронесса Анна почувствовала широкое, теплое личико девушки на этой своей руке и как на ней вспыхнул мягкий, пылкий поцелуй.

— Простите! — шепотом повторила маленькая «ласточка» и убежала.

А баронесса Анна стояла на улице, в темноте, еще совершенно оглушенная, и ждала, когда неожиданное происшествие обретет в ней форму и смысл. И случилось то, что счастье, сладкое, горячее, тайное счастье на мгновение закрыло ей глаза…

Стоп! Довольно и ни слова больше! Рассмотрите эту драгоценную мелкую подробность! Она стояла восхищенная, околдованная, потому что шутиха, бродяжка подошла поцеловать ей руку!

Мы оставляем тебя, баронесса Анна, мы целуем тебя в лоб, прощай, мы торопимся! Поспи! Всю ночь ты будешь видеть во сне подбежавшую к тебе «ласточку» и будешь немного счастлива.

Ибо счастье, легкий хмель и трепет счастья приливает к сердцу, когда два эти мира, между которыми порой блуждает тоска, соприкасаются в кратком, обманчивом сближении.

Удивительный ребенок

Перевод Е. Шукшиной

Выходит удивительный ребенок — и в зале становится тихо.

Становится тихо, а затем люди начинают хлопать, потому что где-то сбоку человек, рожденный властителем и пастырем, первым ударил в ладоши. Никто еще ничего не слышал, но все аплодируют, ибо мощный рекламный механизм выполнил за удивительного ребенка предварительную работу, и люди уже очарованы, знают они об этом или нет.

Удивительный ребенок выходит из-за роскошной ширмы, сплошь покрытой вышитыми ампирными венками и невиданными цветами, проворно забирается по ступеням на подиум и под аплодисменты заходит, как в воду — немного озябший, овеваемый легкой дрожью, но все же как в дружественную стихию. Он подходит к рампе, улыбается, словно его собираются фотографировать, и благодарит неглубоким, робким, прелестным дамским поклоном, хотя это мальчик.

Он весь в белом шелку, отчего по залу распространяется некоторое умиление: белый шелковый пиджачок фантастического покроя, на поясе широкая лента, и даже туфли из белого шелка. Но с белыми шелковыми штанишками резко контрастируют голые, совсем смуглые ножки, так как это греческий мальчик.