Ранний ледостав

Печка стояла на каменных «подножках» в углу, со всех сторон ее окружали специальные вешала для сушки одежды. Под нарами пылились заготовленные кем-то распорки для ондатровых и горностаевых шкурок. Над подслеповатым окошком был вбит здоровенный гвоздь, на котором висело своеобразное ожерелье: нанизанные на бечевку медвежьи и волчьи когти, клыки. Когти еще одного зверя — росомахи — валялись на подоконнике. Лосиные рога ветвились в углу возле входа. Сквозь открытую дверь на лесной поляне виднелось кострище. На пожухлой осенней траве белели оленьи кости и черепа…

В зимовье не было никакого уюта, но Опуню здесь нравилось. «Расскажу про все это Тутье! — подумал он. — Все-таки избу строил ее дед».

Тем временем Ансем приготовил завтрак: заварил кипятком чагу, зажарил на сковородке остатки вчерашних муксунов, положил на стол несколько юкол. Вернулись в дом Карап и Тикун.

— Что делать сегодня будем, Ансем аки? — спросил за завтраком Опунь.

— Невод ставной поставим на запоре. На озеро пойдем. Осмотрим его хорошенько.

— Какое озеро? — зевая, поинтересовался Карап.

— То самое, куда нам выловленный улов спускать придется.

Еще не достигнув берега, они услышали резкие крики обских чаек-халеев.

— Я-а! — насторожился бригадир. — Кажется, не зря мы вчера речку перегородили.

— Да, похоже на то! — сказал Тикун. — Халеи попусту кружить не будут: чуют добычу.

Ребята прибавили ходу, но старый Ансем их все-таки опередил: столь велико было его рыбацкое нетерпение!

Над запором гомонил целый птичий базар. То и дело халеи пикировали вниз, где стояла выставленная вечером сеть.

— Я-а! Я-а! — радовался бригадир. — Думаю, с уловом нынче будем. Найдется, что в озеро перевозить!

Карап и Тикун сели в лодку. Оттолкнул от берега свою колданку и Опунь. Сеть, словно живая, извивалась и трепетала; почти из каждой ячеи торчала голова или хвост то муксуна, то щекура.

— Вот это да! — восхищенно прищелкнул языком Опунь. — Красота!

— Выпутайте из сети рыбу, — велел Ансем. — Мы кое-какие припасы себе сделаем.

На дне лодок прыгали, разбрасывая слизь, серебристые муксуны.

Выкинули улов на берег. Опунь и Карап принялись разделывать тушки; старый Ансем делал в них с внутренней стороны два продольных надреза. Тикун подсыпал крупной соли. Не успел бы, наверное, вскипеть на костре чайник, как на подстеленных метках тала уже лежали свежепосоленные муксуны и щекуры.

— Ну вот, ребята! Без ухи теперь не останемся. Вечером я вам жира рыбьего натоплю. Хорошее блюдо к чаю будет. От него, знаете, какая сила в кровь идет? В старину мы здесь никакого масла и в глаза не видывали, только рыбьим жиром и обходились. — сказал довольный Ансем.

— Мать у меня тоже все на рыбьем жиру готовит, — вставил Опунь. — Вкусно!

Тикун с Карапом переглянулись. Они уже успели заметить, что их приятель всегда первым спешит согласиться с бригадиром и понимали, что это неспроста. Опунь увидал насмешку, блеснувшую в их глазах. Неприятно, но что поделаешь? Ему необходимо завоевать расположение старика! От этого зависит многое! От этого зависит его жизнь!

Бригада подъехала к запору ставить ставной невод. Непростая это была работа. Надо было смастерить огромную ловушку, чтобы улов не ушел.

— Осторожней! Внимательней! — приговаривал бригадир, давая указания парням. — Следите, чтобы не было ячей порванных. Колья покрепче в дно всаживайте. Не то рыба хвостом вильнет — только ее и видели!

— Да куда она денется? — с досадой буркнул Карап, его раздражала суетливость старика и постоянный догляд.

— Найдет — куда! Не понравится ей наш невод, крутанется — и обратно в живуны уйдет. Ищи их потом по всему сору, ямины эти!

— То есть как это не понравится? — засмеялся Опунь. — Разве может рыбе что-то нравится или не нравится?

— Глупый ты еще! — нахмурился Ансем. — Думаешь, рыба ума не имеет? У нее ума побольше, чем у нас с тобой.

Карап с Тикуном развеселились, слыша, как бригадир отбрил Опуня.

Ансем вздохнул:

— Кому вообще-то в невод попасть охота? Вы вот зубы скалите, а сами небось в ловушку не сунетесь. Так и рыба. Очень даже может от нас уйти! Потому нечего заранее улову радоваться. Всякое на реке бывает.

К обеду у запора, на двухметровой глубине стоял прочный невод с просторной горловиной и двумя карманами-крыльями.

— Теперь — на озеро! — скомандовал бригадир.

Снова пошли вдоль берега по тропе среди тальников, вниз по течению.

— Видите кедр? — спросил Ансем. — Вон тот, который на острове?

— Видим, Ансем аки.

— Смотрите, какая у него округлая пушистая вершина. Словно меховая шапка. Потому и остров так называется — Кедр Шапка. Сколько себя помню, дерево это тут стоит. Его еще мой дед заприметил.

— А долго нам идти? — уныло спросил Карай.

— Недолго, ребятки. Озеро близко.

Раздвинув руками тальник и сухой пырей, Ансем исчез.

— Идите сюда! — позвал он из зарослей.

На расстоянии броска аркана от кромки берега сверкало в солнечных лучах круглое озеро, шириной, наверное, не более ста метров. Вода в нем казалась глубокой и темной. С северной стороны озеро окаймлял густой лес. Ели подступали почти к самому берегу.