«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

В осевшем окопчике, заваленном сверху сухостоем, среди проросшего кустарника стоял, склонив кожух к земле, изрядно проржавевший и закисший, но вполне и сразу узнаваемый пулемет «Максим» на колесах и без щитка. Охваченные азартом, они тогда тщательно осмотрели находку и место вокруг нее. Разрыв руками землю, нашли только груду стреляных гильз и истлевшие холщовые ленты. Поковырявшись еще, Витяй извлек из суглинка вполне прилично сохранившийся погон защитного цвета, на котором можно было даже разглядеть полустертую цифру «8» с точкой под ней. Друзья оглядели находку и недоуменно пожали плечами. Коломейцев сунул погон в мешок с грибами. Пора было возвращаться. Окопчик с пулеметом тщательно замаскировали ветками и валежником. Место хорошенько запомнили. Теперь это была их общая тайна.

– Чего-то вы зачастили за грибами, – сказала Витяю мать, когда к Коломейцевым в очередной раз зашел Серега с холщовым мешком в руках.

– Год грибной, – переглянувшись, отвечали друзья.

– Возьмите нас! – требовательно застучали с двух сторон с высоты своего роста кулачками по их ногам близнецы.

– Подрастите, лоботрясы, – прищепнул их за носы старший брат.

Во флигеле, озираясь, вдвоем с Серегой они аккуратно перелили в стеклянную бутылку из-под лимонада коломейцевский керосин. Воткнули вместо пробки свернутую газету. Накидали в мешок старого тряпья и в очередной раз рванули по Багговутовской на проходящий мимо товарняк. Серега притащил из дома перочинный нож и невесть откуда добытый загнутый кверху сапожный молоток. Через неделю ежедневных путешествий у Витяя во флигеле под лавкой уже были спрятаны отмоченные керосином, завернутые в тряпки какие-то мелкие детали, скрученные с пулемета. Под ними же был и погон. Зачем они каждый день мотались к пулемету, не могли сказать ни Витяй, ни Серега – просто все это было захватывающе и интересно.

– Чего-то керосина мало, – недоумевала мать. – И пахнет вроде. Разлил, что ли, кто…

– Это Витяй ворует, – стуканули в конце августа родителям близнецы, обиженные, что все явно самое интересное проходит мимо них.

Они же указали отцу и на тайник под лавкой во флигеле. Так Витяя не пороли ни до, ни после в его жизни. На столе лежали кучкой ржавые мелкие детали и какие-то пружинки от пулемета. Здесь же был погон с загадочной цифрой «8». А по комнате стояли свист от рассекавшего воздух отцовского ремня, звонкие шлепки и причитания матери сквозь слезы:

– Федотушка, потише, убьешь ведь…

Все пулеметное железо было утоплено отцом в колодце на дворе. Вечером, лежа на животе, Витяй слышал, как отец протапливает печку, ворочая длинной кочергой и стуча ею по металлической дверце. Незаметно отодвинув занавеску, Витяй увидел в руках у отца погон. Отец повертел его, огладил пальцами, поглядел на полустертую восьмерку и, прежде чем бросить в огонь, со вздохом чуть слышно произнес:

– Осеннее наступление…

– Господи святый… – закрестилась мать.

Глухо лязгнула закрывшаяся металлическая дверца печи.

Утром Коломейцев-старший сам встретил пришедшего к ним, как обычно, с холщовым мешком Серегу.

– Ой, больно, дядя Федот! – ужом завертелся пацан, схваченный за ухо здоровенным гвардейским кулаком.

– Пороть тебя некому!..

Прихрамывая и держа руки сзади пониже спины, на крыльце из-за широченной фигуры отца появился Витяй. Виновато и жалобно посмотрел на друга. Серега все понял: они раскрыты.

– Показывайте место, – глухо и грозно раздалось над головами ребят.

Ехали так же, на проходящем товарняке. Пацаны быстро с ходу влетели на вагонную площадку. Следом пружинисто и привычно запрыгнул Коломейцев-старший – он работал сцепщиком на товарной станции. Когда добрались до поляны, Серега грустно откинул ветки с их тайника. Отец Витяя быстро оглядел «Максим», привычно взялся за кожух.

– Ну-ка, сюда ударь, – бросил взгляд Коломейцев-старший сначала на сапожный молоток в руках Сереги, а затем на пулемет.

После нескольких ударов пулемет легко разъединился на две части.

– Ах вот оно как… – вырвалось одновременно у обоих мальчишек.

Коломейцев бросил на них свирепый взгляд, поднялся, взвалил себе на плечи станок с колесами и всучил пацанам вторую отсоединенную часть:

– За мной тащите.

Они прошагали по лесу до небольшого озерца. Зайдя в камыши, Коломейцев по очереди забросил в воду подальше от берега и сам пулемет, и станок. Витяй и Серега грустно наблюдали, как от их утопленной находки расходятся по воде круги и поднимается взбаламученный со дна торф.

– Кто еще знал?

– Больше никто.

– Забудьте об этом, – сурово произнес отец и пристально посмотрел на ребят. – Ясно?

– Да… – кивнув, понурили головы друзья.

Они возвращались обратно лесом до Карташевки, набрали грибов и вышли к железной дороге уже совершенно в другом, веселом настроении. Причем все втроем поболтали вроде бы ни о чем и в то же время обо всем на свете.

– День добрый, Федот Никифорыч! – приветствовала Коломейцева-старшего бригада маневрового паровоза, стоявшего под парами у самой стрелки.

– Подбросьте до Варшавки, – попросил отец Витяя, поздоровавшись с машинистами.

– Милости просим! – охотно согласились те.