«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Сам шлепнулся на землю, перекатился, снова попытался подняться, отчаянно высматривая, что с женой. Пулемет продолжал стрелять. Земцову обожгло левое предплечье. Зажимая рану, приподнялся на локте и встретился глазами с Холодовским. До них с Ольгой было всего несколько шагов. Земцов дернулся навстречу, пулемет ударил снова. Он был вынужден залечь за небольшим замшелым валуном.

– Саша, ей не помочь, – прохрипел Холодовский. Окровавленными руками он перезаряжал револьвер.

Ольга лежала без движения лицом вниз, на спине ее светлого ситцевого платья расползались темные пятна. Гулко ударили револьверные выстрелы – раненый Холодовский несколько раз выстрелил в сторону пограничников.

– Уходи! – крикнул Земцову. – Ради мальчика. Она этого хотела.

Со звериным рыком Земцов, не глядя, высадил весь барабан своего револьвера в сторону ненавистного пулемета.

– Уходите, – откинувшись на спину, вытащил слабеющими руками из кармана гранату Холодовский.

Стиснув зубы, Земцов отползал к корням опрокинутого дерева. Вместе с Сережей они спрыгнули с обрыва вниз и скрылись в зарослях молодого сосняка. Взрыва гранаты позади так и не последовало. К вечеру в другом условленном месте их встретил знакомый проводник. Той же ночью они благополучно перешли границу, оказавшись на финской территории…

– Она жива, – повторил изменившийся за несколько лет до неузнаваемости бывший улан, сидевший теперь вместе с Земцовым в кабинете Бродова.

Он коротко рассказал сейчас старому другу, что тогда почти полгода провалялся в тюремной больнице после тяжелого ранения. А потом на допросе им устраивали очную ставку с Ольгой. Полученные ею в лесу раны по всем признакам были смертельными, ее, слабую, измученную, едва державшуюся на ногах, с трудом можно было узнать – но каким-то чудом она осталась жива. Последний раз Холодовский видел ее полгода назад, на пересылке. Она успела сказать ему, что ее выпускают. Вполне возможно, что встреча их состоялась неспроста, а была частью чекистского плана.

– Ведь я не смог тогда взорвать гранату, – виновато произнес Борис.

– И слава богу, – отозвался Земцов.

– Наверное, все-таки очень хотел жить. Больше не хочу…

– Ну, ротмистр… – попытался ободрить друга Земцов.

– Дослушай, Саша, – оборвал его Холодовский, и глаза его впервые за все время их разговора сверкнули прежним огнем. Сверкнули и погасли. – Нет больше ротмистра… Как ты думаешь, продержали бы меня в живых столько после всех наших похождений? Ведь я потом сотрудничал с ними…

Земцов глядел на него с сочувствием. Услышал произнесенное тихонько:

– Прости, Саша…

Второй их разговор наедине с Бродовым вышел совсем коротким. Канонада за окном была такой, что стекла ходили ходуном.

– Окажите нам несколько услуг, и мы оставим вас в покое, – говорил Бродов, искоса поглядывая на часы. – Более того, мы готовы после этого переправить Ольгу Александровну в любую нейтральную страну. Заживете тихо, по-семейному. Неужели не навоевались, Александр Николаевич?

Земцов рассматривал собеседника, не говоря ни слова. Тот истолковал его молчание по-своему.

– Подумайте, – резюмировал Бродов, в очередной раз бросив взгляд на часы. – Только очень недолго.

Земцова снова увели в камеру. Он лег на холодный пол, вытянулся. Вспомнился Новогеоргиевск, их с Ольгой первая встреча…

Наверное, он забылся неглубоким сном. Потому что в первый момент ему показалось, что началась гроза. Все тело ломило, но Земцов сел, затем встал. И лишь после этого понял: орудия бьют совсем рядом. Во дворе тюрьмы раздавались крики. Затем прозвучало несколько автоматных очередей. Земцов приник к окошку под потолком. Толпу заключенных выгнали во двор и теперь теснили к искрошенной пулями стене. Охранники пока стреляли в воздух.

– Отпустите нас! – раздались отчаянные крики.

Борт подъехавшего грузовика откинулся, и Земцов увидел изготовившийся пулеметный расчет.

– Ведь вас же отпустили из тюряг в семнадцатом году! – истошно и отчетливо заорал кто-то. – А надо было к стенке, тварей!

Земцов не услышал поданной команды – пулемет заработал гулко и лихорадочно. Толпа хлынула к закрытым воротам. Перекрывая скороговорку «Максима», раздался свист падающего снаряда. Взрывом с той стороны сорвало тюремные ворота. Оставляя за собой на земле убитых и раненых, людской поток хлынул на улицу, попадая под разрывы немецких снарядов. Фигуры в синих фуражках с малиновыми околышами поспешно покидали двор через распахнутую решетку на противоположном конце.

В тюремном коридоре торопливо отпирались камеры. Сквозь толстые стены с одинаковыми интервалами доносился дробный стук – после того как металлическая дверь приоткрывалась, обитателей камер поливали огнем из автоматов. Земцов не мог знать, что минуту назад в нескольких камерах от него был расстрелян Борис Холодовский. Как не мог знать, что черная «эмка», в которую сел майор госбезопасности Алексей Бродов, уже рванула от здания тюрьмы, взяв направление на восток. Земцов напрягся всем телом, ожидая, когда растворится его металлическая дверь…