Раны чести

Внизу, в лагере, где солдаты спали, а ночные патрули угрюмо кружили по периметру ограды, Анний потихоньку пробирался сквозь ряды палаток. Он миновал извилистый проход в торфяной ограде и направился к каменным стенам крепости. Пара солдат, которые заступили ему дорогу и подняли копья, позволили Аннию пройти в крепость, как только выяснилось, что он здесь по служебной надобности. Котел во многом походил на Холм, поэтому Анний довольно быстро нашел здание склада, тихо постучал в дверь и, едва она приоткрылась, скользнул внутрь.

Кладовщик закрыл дверь, вставил на место два массивных железных болта, потом повернулся и молча поманил вошедшего за собой. В задней части склада он открыл другую дверь, поменьше, и предложил Аннию идти первым. Там обнаружилась небольшая личная комнатка, ярко освещенная масляными лампами. Для защиты от холода на стенах висели коврики. Резной столик украшали фляга с вином и поднос маленьких медовых пряников. Мужчина развалился на кушетке у дальней стены, снисходительно кивнул Аннию и указал на такую же кушетку по другую сторону стола.

Начальник снабжения Первой Тунгрийской устроился и ждал в чинном молчании, пока хозяин не заговорит. Здесь, как и при любых переговорах, нужно было добиваться любого, пусть самого крошечного, преимущества. Второй мужчина выждал с минуту, потом оперся на локоть и широко улыбнулся, хотя взгляд его остался расчетливым.

— Итак, друг и коллега Анний. Со вчерашнего дня, когда твоя толпа приперлась сюда, меня интересовало, как скоро мы с тобой займемся нашими делами. Ты покупаешь или продаешь?

Анний поджал губы, удерживая нейтральное выражение лица.

— И то, и другое, мой верный друг Тацит.

— Превосходно! Так выпьем за взаимовыгодный обмен!

Оба мужчины вежливо пригубили вино, боясь, что оно может повлиять на их способности. Тацит указал на пряники и взял один; извечный способ подтвердить свои добрые намерения. Анний принялся за другой.

— Отличные пряники.

— Мой собственный пекарь, из городских кварталов. Ты примешь десяток, в качестве подарка?

— Благодарю.

Уже одно очко в переговорах потеряно. Анний порылся в складках плаща и протянул Тациту деревянную коробочку.

— Шафран?

— Лучший, персидский. Я помню твою любовь к специям. Возможно, твой пекарь воспользуется им, чтобы улучшить свою выпечку.

Два очка получено. Специи обошлись ему в кругленькую сумму, но оставить противника в долгу — правило их привычной игры.

— Ну, если у тебя есть еще на продажу, наша сделка будет весьма знаменательной.

— К сожалению, нет. Эта — последняя из запасов путника.

— Какая обида. Так скажи мне, брат, что ты принес к столу?

— Довольно мало. Мы выступили слишком быстро, я не успел как следует подготовиться. Пять кувшинов иберийского вина, немного драгоценной мази из Иудеи… и деньги.

— Деньги, в самом деле? Должно быть, твоя нужда велика. И что же ты разыскиваешь?

Проклятый хладнокровный ублюдок.

— Сведения, Тацит. У меня есть небольшие местные трудности, и, помня, насколько хороши были в прошлом твои источники…

Тацит сменил позу, приподнявшись на локте.

— А. Трудности с твоим старшим центурионом? Я гадал, сколько он будет терпеть твои способы зарабатывать деньги…

— Нет, это не Фронтиний. Он не дает мне особо развернуться и следит, чтобы его люди были обеспечены хорошим снаряжением, но терпит, как меньшее зло, мою привычку приберегать самое лучшее. Вдобавок следит, чтобы мои дела приносили приличный процент в похоронную казну. Нет, моя проблема ступенькой ниже Фронтиния.

Тацит понимающе прищурился.

— Центурион? Расскажи мне подробнее…

Марк проснулся, когда Дубн тронул его за плечо. Юноша кивнул безмолвному указанию оптиона наблюдать за дугой по фронту. Дубн завернулся в свой плащ и уснул, а Марк остался один в темноте. Он следил за тихим лесом, медленно поворачивая голову и помня, что должен не смотреть прямо на предмет, а пользоваться боковым зрением. Через некоторое время перед ним заплясали фиолетовые пятна, и, прежде чем продолжать, Марку пришлось на секунду прикрыть глаза. Примерно через час его внимание привлек слабый звук, еле слышный треск среди деревьев. Однако его хватило, чтобы все чувства Марка забили тревогу. Секунду спустя послышался другой, громче, потом еще один. Едва уловимые, но безошибочно свидетельствующие: по лесу идут люди.

Марк вытянул ногу и толкнул Дубна, продолжая следить за фронтом их укрытия. Оптион тихо поднялся и пристроился рядом с центурионом.

— Ветки хрустят, — прошептал юноша и указал в нужном направлении.

Дубн секунду вслушивался, потом кивнул и прижался к уху Марка.

— Они уже здесь. Похоже, для нас слишком много. Мы бьем тревогу и возвращаемся в лагерь. Остальные делают то же самое.