Раны чести

— …Мой дед командовал легионом три года, пока не вернулся в Рим, а отец был старшим трибуном в Шестом. В нашей семье все служили, еще со времен Республики. Хотя отец в действительности не военный человек, по его собственному признанию и к глубокому разочарованию деда. Он человек слова, а не действия. Но заметь, я слышал, что в Сенате он может заставить человека умолкнуть, даже не повышая голоса. Хотелось бы мне обладать таким красноречием.

Руфий задумчиво кивнул.

— Два старших командира в семье, и оба служили в лучшем легионе империи… У тебя, юноша, даже больше преимуществ, чем кажется на первый взгляд. Я успел мельком взглянуть на тебя, пока дрался с пьяными варварами. И мне до сих пор интересно, где ты научился так размахивать клинком?

Марк слегка покраснел.

— Когда было решено — едва ли не раньше, чем помню себя, — что я буду служить в Шестом, отец решил позаботиться о том, чтобы мне не оказаться дураком с мечом в руке. Он заплатил освободившемуся гладиатору, и тот обучил меня паре приемов…

Руфий иронически посмотрел на него.

— Пара приемов? Ну, мой новый друг, если у нас найдется в Тисовой Роще свободное время, ты поучишь меня од ному-двум из твоей «пары приемов»…

Часом позже они промаршировали через городок у крепости, пересекли реку по мосту и остановились перед массивными воротами. Тиберий Руфий посторонился, чтобы не мешать снимать стонущих раненых с лошадей, обменялся несколькими словами со стражником у ворот и крепко взял Марка за руку.

— Ты не сможешь прямо сейчас доложить легату, он с частью легиона на учениях. Почему бы нам не позаботиться о лошадях, потом навестить баню, найти приличную еду и выяснить, насколько местная кухня улучшилась с моего прошлого приезда? Все за мой счет, отпразднуем спасение наших жизней. Мы остановимся в таверне, принадлежащей одному из моих старых друзей. Он, как и я, после увольнения не смог расстаться со страной, в которой прожил столько лет. Он присоединился ко всем прочим дурачкам, пустившим здесь корни из-за отсутствия лучшего места, и сейчас владеет лучшей гостиницей в окрестностях Тисовой Рощи.

Руфий чуть улыбнулся воспоминаниям.

— Петроний Энний был знаменосцем второй когорты, а я — старшим центурионом. Он сложен как крепостной сортир. Мы составляли отличную парочку, когда одновременно ходили в увольнение; женщины ерзали на задницах, когда мы шли мимо! Давай пойдем туда, где с этих коняг смоют кровь, напоят и накормят. Мне здорово хочется попасть в баню и выпить.

Хозяин тепло приветствовал Руфия, хлопнув его по спине ладонью размером с тарелку.

— Уже вернулся, Тиберий Руфий? Всего пару дней назад ты говорил мне, что мое вино годится только для снятия ржавчины с доспехов, и вот ты опять здесь. Однако, судя по виду твоей туники, недавно тебя кто-то здорово огорчил. Ну, рассказывай, что у тебя случилось?

Он внимательно выслушал рассказ Руфия о засаде, тихо рассмеявшись, когда услышал, как его друг угрожал легионерам Шестого, чтобы заставить их остаться в строю.

— Ничего не меняется, верно? Помнится, тебе пришлось сделать почти то же самое, чтобы удержать на месте пару наших сестренок со слабыми коленками, когда синеносые в последний раз устроили заварушку.

К концу рассказа хозяин поджал губы и присвистнул, оценив их спасение.

— Вам повезло, дружище, крепко повезло. Если бы этот отряд ауксилиев не наткнулся на вас…

Руфий задумчиво кивнул.

— Знаю. Мы бы уже были падалью. Однако хоть нам и повезло, мне до сих интересно, что послало нам навстречу тех дикарей.

— Да… Но довольно похвальбы. Ты еще не познакомил меня со своим юным окровавленным другом…

— Это Марк Валерий Аквила. Попутчик с юга, а вскоре станет нашим собратом в служении Марсу. Из самого Рима. И, несмотря на слегка потрепанные в путешествии одежды, не говоря уж о кровавых узорах на них, — влиятельное лицо, которому обещана должность в Шестом.

Хозяин повернулся к Марку и подчеркнуто серьезно склонил голову.

— Мои извинения, молодой господин. Итак, господа, вы оба остаетесь здесь?

Руфий скорчил рожу.

— Несмотря на чудовищную стоимость ночлега, сомнительное качество еды и разбавленное вино, — да, мы оба останемся под твоим кровом на ночь.

— Превосходно. Мой человек Юст позаботится о лошадях и отнесет вещи в комнаты. У вас есть пара часов, чтобы пропотеть и смыть кровь, а потом здесь будут ждать две мои наилучшие жареные утки, приготовленные в собственном жиру и поданные с соусом из дикого меда, красного вина и трав. А для тебя, Руфий, любитель выдержанного, я вскрою последнюю амфору особого иберийского красного. Ну, как звучит?